Мара Олтман

«Удивительно, что люди воображают, будто удаление волос — это выбор, а не культурная потребность, — сказала Фас. — Когда говорят, что это выбор, я отвечаю: попробуйте этого не делать и расскажите, что будет».
«И что будет?» — спросила я.
Она сказала, что отращивать волосы на теле можно настолько интенсивно, что женщина поймет, что значит жить как «другие», как маргиналы. Под «другими» она подразумевает представителей ЛГБТ, толстяков или людей с особенностями развития.

Один из немногих, кому я рассказала, — мой папа. «О, вши, — сказал папа. — Ты, конечно, знаешь историю о том, как у нас с твоей мамой были вши?»
Он имел в виду историю о том, как они оба подцепили мандавошек, когда им было по двадцать лет. Несмотря на то что я слышала эту историю несколько раз, я ее по-прежнему как будто и не знала, потому что каждый раз пыталась стереть у себя в голове.
«Пап, у меня не лобковые вши», — сказала я.
Он ответил, что сожалеет, потому что в таком случае моя история менее интересна, чем его.

Лица оживляются, становятся уникальными и красивыми не от того, как они выглядят, а от того, как ими управляет человек. Неудивительно, что замерший кадр фотографии и затвердевший взгляд в зеркале, где я хочу увидеть красоту, но вижу лишь недостатки, оставляли меня в смятении и неуверенной в себе.