Советуют

Ни один президент США не сумел превзойти Рузвельта в умении пользоваться «высокой трибуной». Он выступил с целой серией духоподъемных речей — прежде всего такой была его инаугурационная речь, в которой он заявил, что американцам нечего бояться, кроме собственного страха. Он использовал возможности радио для того, чтобы быть ближе к людям. В период своего президентства он постоянно обращался к нации с 15-минут­ными «Беседами у камина», которые возвращали нервничавшей публике ощущение уверенности, одновременно нормализуя политический радикализм. Президенты приобретали привычку обращаться к народу так, как римские сенаторы обращались к сенату (эту привычку возродил Джон Кеннеди в своей знаменитой инаугурационной речи «Не спрашивай»). Рузвельт же общался с людьми так, как если бы он был радушным дядюшкой, заскочившим ненадолго в гости. «Я старался представить себе каменщика, возводящего новый дом, девушку за прилавком, фермера в поле», — говорил он.

Экономист из Йельского университета Роберт Шиллер впервые оспорил теорию эффективности рынков еще в начале 1980-х, но больше он прославился своей вышедшей в 2000 году книгой Irrational Exuberance31, в которой утверждал, что фондовый рынок переоценен. Роберт оказался прав. А пять лет спустя он заявил о «пузыре» на рынке жилья. И снова попал в точку

Наташа:
Короткие рассказы, своего рода исторические справки с Акунинским юмором
Ещё у него клёвые Нечеховские истории
тогда нечеховские истории будут особенно интересные

Наташа Порекомендовала.
просто Маса
Это добрая интересная книга,

Милтон Фридман, потрясающий автор и неустанный пропагандист ограничения вмешательства государства в экономику (и гораздо более проницательный мыслитель, чем многие из тех, кто сегодня не сходит со страниц газет и журналов, претендуя на то, что унаследовали его мантию), указывает на это в своей книге «Капитализм и свобода»15, пересказывая короткий разговор одного экономиста с представителем Американской ассоциации адвокатуры на крупном собрании адвокатов.

Годный научпоп про то, как работает экономика в целом и про интересные экономические вопросы: про макроэномику, изоляционизм против free trade, как покончить с бедностью стран третьего мира и так далее.

Ни одной формулы или графика, все на пальцах, потому и Naked.

Глуховский

«Стёртый» Лизы Томпсон. Эту книгу я хотел отдать 10-летнему племяннику Стёпе, но он предпочёл посмотреть стрим какой-то игры, поэтому я прочитал сам. И она супер! Там мальчик так набедокурил в школе, что захотел стереться, исчезнуть, – ну и, собственно, исчез. И теперь его лучший друг общается с школьным задирой, сестра ворует, дома живут другие люди. А самое плохое – любимая собака, которую он когда-то спас от смерти, умерла (ну, мальчика же никогда не было, вот её никто и не спас). Это, понятно, книжка для ребёнка, который переживает из-за двойки или подобной ерунды, но читается как мощный фантастический триллер. Советую мелким!

Значит, первый – «Один на миллион» Моники Вуд. Там не столько про мальчика, мальчик умирает в самом начале, а его отец, мать и старушка, которой он помогал по дому, разбираются, как с этим жить. Мне показалось чересчур слезливо, но вообще – увлекательно. И много интересных фактов из книги рекордов Гиннеса – африканский попугай Пруди знал 800 слов, швед Оскар Сван стал олимпийским чемпионом в 72 года, в США однажды встретились члены семьи из 2369 человек…

Ремарк, Ночь в Лиссабоне. Очень напоминает Хэмингуэя и это пожалуй единственная книга автора не про войну.

Камю, Чума. Страшно (не по Кинговости, просто страшно), но очень красиво.