Третья книжка праздных мыслей праздного человека

Молодая женщина была очень хороша, несмотря на свою грубую и неуклюжую одежду, а старушка прямо поражала благородством очертаний своего тонкого, худощавого лица с большими, ясными и спокойными глазами под красивыми, еще темными бровями. Старик тоже носил следы былой красоты, и вся его изможденная бесконечно долгим упорным трудом фигура дышала тем достоинством, которым отличаются все чистые душой и сердцем люди, независимо от своего сословия.
Потом, по одному слову, тихо сказанному стариком, женщины снова согнулись и повлекли дальше тяжелую борону. И мне невольно припомнилось изречение, кажется, Анатоля Франса, сказавшего, что общество основано на терпении трудящихся масс…

Вообще если бы науке удалось совершить такое чудо, когда благодаря ее воздействиям действительно можно бы в корне изменять полную недостатков человеческую натуру, тогда… о, тогда мы смело можем провозгласить ее спасительницей мира.

Кстати расскажу другой случай, свидетельствующий о находчивости и остроумии Грэна. Однажды летом он вместе с одним из своих товарищей по профессии жил на даче. Грэн занимал нижний этаж, а его товарищ жил в верхнем. Как-то раз рано утром к Грэну зашел сосед, и они, усевшись перед открытым в сад окном, завели интересную беседу, привлекшую внимание верхнего жильца. Тот, еще в ночном костюме, полюбопытствовал узнать, о чем идет внизу разговор, и так неосторожно высунулся из своего окна, что угодил головой прямо в прелестную клумбу с цветами.
— Господи! Это что такое? — вскричал пораженный гость Грэна, с недоумением и страхом глядя на барахтающуюся в клумбе и уморительно дрыгавшую голыми ногами белую фигуру.
— Это мой коллега, — спокойно проговорил Грэн, выглянув в окно. — Позавидуешь ему: только что с постели и уж расположен давать представление.

Как-то раз я присутствовал на представлении одной пьесы, которая вызывала гомерический хохот у публики, а меня привела в самое печальное настроение.

Жажда познакомиться со знаменитостью ставит нас иногда в не совсем удобное положение. Добившись счастья быть представленным воображаемой знаменитости, вы говорите, что давно уже мечтали о возможности этого лучшего момента в вашей жизни и со слезами в голосе уверяете, что уже с самых юных лет… Но тут тот, которого вы приняли за знаменитость, перебивает вас заявлением, что он вовсе не то лицо, за которое вы, очевидно, его считаете, а только его дед, дядя, брат, кузен или вообще что-нибудь вроде этого, смотря по годам данной личности, и вам остается только со смущенным видом сказать: «Простите, я был введен в заблуждение, услыхав такое громкое имя».

Сейчас представлю вам миссис Джонс, — говорит он, например. — Замечательно умная женщина. Года два назад написала книгу. Забыл только название. Что-то о близнецах. Старайтесь только в разговоре с ней не упоминать о сосисках: ее отец был колбасником, и ей крайне неприятно напоминание об этом. Муж ее довольно крупный биржевик. Имел большую неудачу с бумагами каких-то угольных копей, поэтому избегайте разговора и об этом. Вообще держитесь лучше одной литературы, а главное — упирайте на то, что читали ее собственную книгу и находите, что это лучшее украшение отечественной литературы. Пройдитесь и насчет платонической дружбы между представителями обоих полов: она любит эту тему. Потом, не смотрите на нее слишком пристально: она немножко косит одним глазом…

Но американки привыкли пренебрегать исполнением законов, постановлений, правил — словом, всего, что выработано мужчинами.

Рыцарство основывалось на том предположении, что женщина достойна поклонения не в силу одного своего существования, но и за проявляемое ею благородство мышления и поступков. Современная же женщина требует, чтобы ей поклонялись только за то, что она не мужчина. Это большая ошибка.

, как я ни мудрила, а мне все-таки скверно живется на свете. Я винила в этом свет, но теперь вижу, что виновата во всем сама. Нужно самой быть хорошей, чтобы иметь право требовать хорошего и от других.

Рыцарство основывалось на том предположении, что женщина достойна поклонения не в силу одного своего существования, но и за проявляемое ею благородство мышления и поступков. Современная же женщина требует, чтобы ей поклонялись только за то, что она не мужчина.