The Beatles. Единственная на свете авторизованная биография

Школа была в Давдейле. Там уже учился Джон Леннон. Но Джон был на два с половиной года и на три класса старше Джорджа. Они не были знакомы. В одном классе с Джоном Ленноном и с Джимми Тарбаком, будущим ливерпульским комиком, учился Питер Харрисон, брат Джорджа.

Джордж Харрисон — единственный из «Битлз», кто вырос в большой семье, где жизнь текла спокойно и безоблачно.

Этот новый друг не только был совершеннейшим юнцом — он даже не пытался косить под интеллектуала, как Пол. Джордж Харрисон — так звали друга Пола — был самым настоящим, до мозга костей «тедди-боем». Айвен никак не мог понять, на черта он сдался The Quarrymen.

А после танцев Пол наиграл Джону парочку песен собственного сочинения. Он пытался их сочинять с тех пор, как взял в руки гитару. Первая называлась «I Lost My Little Girl». Не желая ни в чем уступать, Джон тут же принялся за сочинение музыки. Прежде он переделывал известные песни, менял слова и музыку, но до появления Пола с его песнями сам сочинять с нуля не пробовал. Песни эти — как Пола, так и Джона — были так себе. Очень простые, вторичные. Только вместе, подталкивая друг друга, Пол и Джон открыли в себе талант создавать песни для совместного исполнения. И с того дня их уже было не остановить.

«Я же в тот день напился, — рассказывает Джон. — Видимо, поэтому соображал туго... Меня поразило, как Пол сыграл „Twenty Flight Rock“. Ясно было, что играть на гитаре он умеет. И я как бы подумал: этот парень не уступает мне. До сих пор главным был я. А если я возьму его, что будет? В голове промелькнуло: если надумаю взять Пола в группу, придется держать его в узде. Но он был хорош, так что взять стоило. К тому же он внешне напоминал Элвиса. Он был клевый».

Изобразил Литтл Ричарда — короче, выложил весь свой репертуар. Помню, я играю, а мне в затылок дышит какой-то подвыпивший мужик и все ближе придвигается. Я думаю: „Чего этому пьянчуге надо?“ И тут он говорит, что „Twenty Flight Rock“ — одна из его любимых песен. Ну, думаю, значит, ценитель.
Пьянчугой оказался Джон. Он пропустил пару кружек пива. Ему тогда было шестнадцать, а мне только четырнадцать, так что мне он казался уже взрослым. Я показал ему пару новых аккордов. Вообще-то, меня им Иэн Джеймс научил. А потом я ушел. Решил, что произвел впечатление — сумел показать, чего стою».

Джон играл на соло-гитаре. Только он играл на ней, как на банджо, и аккорды брал для банджо — он по-другому не умел... Остальные еще меньше понимали, как играть. В основном просто бренчали по струнам... Исполняли они какую-нибудь „Maggie May“ [50], но чуть-чуть меняли слова. Джон сам их сочинял, потому что не знал текста полностью.

Пол прекрасно помнит, как летним днем в 1956 году Айвен упомянул, что идет в приходскую церковь Вултона к ребятам, с которыми иногда играет в группе, хотя в тот день играть не планирует. Пол отправился за компанию — познакомиться с парнями. Может, каких-нибудь девчонок подцепить.

«Я очень боялся, что из него получится „тедди-бой“, — говорит Джим. — Очень было страшно. Все твердил ему, что нельзя носить такие узкие брюки. Но он меня просто выматывал. Уже тогда носил длинные волосы. Приходил из парикмахерской с точно такой же прической, с какой уходил, и я спрашивал: „Что, уже закрыли?“»

«Он стал конченым человеком в ту минуту, когда взял гитару, — говорит Майкл. — Мы его потеряли. У него не оставалось времени поесть, подумать о чем-то другом. Он играл повсюду, даже в ванной и в туалете».