Красное и черное

Была в ней даже холодность мила.

Я любил истину… но где она? Повсюду – лицемерие или, по меньшей мере, шарлатанство, даже у самых добродетельных, у самых великих. – И его губы приняли брезгливое выражение. – Нет, человек не может доверять человеку.

существует ли сердце, которое билось бы для меня?

„Посреди стольких опасностей мне остается мое Я“

Поступайте всегда противоположно тому, что от вас ожидают.

в двадцать лет мысль о возможности покорить свет затмевает все остальное

Любить нельзя без равенства

Я говорю тебе это так же искренно, как говорил бы самому себе. Бог меня хранит от преувеличений.

– Эти судьи, такие формалисты, так яростно преследующие несчастного подсудимого, готовы повесить лучшего гражданина, лишь бы заслужить орден…

Горе человеку науки, не принадлежащему ни к какой партии, его будут упрекать даже самыми незначительными успехами, и высокая добродетель будет торжествовать, обкрадывая его. Да, сударь, роман ведь подобен зеркалу, с которым прогуливаются по большой дороге. Вы видите в нем то отображение лазури небес, то придорожной грязи и луж. А человек, несущий зеркало, будет обвинен вами в безнравственности! Его зеркало отражает грязь, а вы корите за это зеркало! Уж обвиняйте скорее большую дорогу за ее лужи или смотрителя дорог, позволяющего воде застаиваться и стоять лужами.