Без знаков препинания Дневник 1974-1994

Но для меня «размять» — главное. Роль делается за столом. И чем упорней и скрупулезней будет эта работа, тем потом легче приспособиться к любой режиссуре.

«Франческой» Чайковского. «Представляешь, папа, — говорит после концерта потрясенный сын, — Мравинский ногой распахнул двери в ад! Ногой! Чайковский ведь написал эту поэму по «Пятой песне ада» Данте... Зашипел гонг, и он... жжах!.. ногой!..»

Лечили живот, а потом поняли, что болело сердце. Наша медицина...

Это же субъективно! Сегодня от вдохновения распирает, завтра его не дождешься. Или вообще по телевизору футбол.

Именно против такого натурализма и восстал Кузнецов. «Мои партнерши своими истериками меня измотали. От безысходности у меня родилась идея — в дуэтных сценах играть «треугольник»! — объяснял Кузнецов Нелли. — «Треугольник» состоял из партнерши, меня самого и... моего воображаемого «двойника». Даже Гёте видел себя со стороны, это факт известный. Обладал таким даром... И вот, когда артистка начинала голосить (или кашлять, изображая чахоточную), я подключал свое воображение и играл сцену с самим собой. Потом я так наловчился, что уже не мог без этого обходиться!»

«Массе свойственны глупость и легкомыслие, из-за которых она позволяет вести себя куда угодно, завороженная сладостными звуками красивых слов». Это объяснение я нашел у хитрого Монтеня. Русской массы это в особенности касается. Получается, мы, актеры, — проводники того идиотизма, которым забивают головы и без того забитому зрителю. Лопай что дают! — и он будет лопать.

«Где гарантии, что я прощу моего врага, а он простит меня? Вы мне дадите такие гарантии?.. Задача актера надавить на все гнойники, чтобы вытащить порок наружу. Так мы и зарабатываем наши болячки — пропускаем через свою кровь, а память собирает и фиксирует их: не понос, так золотуху

Вообще, вы Гоголя любите?» «Да-да», — растерянно закивала она. «Так вот, в этой вещице есть персонаж, который произносит такие слова: «У нашего заседателя вся нижняя часть лица баранья... Когда покойница-мать рожала, подойди к окну баран и подстрекни его нечистая заблеять». Дорогая моя, на всех русских лицах есть несмываемый отпечаток того барана! Я, например, при всем желании влюбиться в свое отражение не смогу!

Товстоногов замечательно сказал: «Когда режиссер смотрит работу другого режиссера и ему хочется что-то украсть у него — это хороший признак, значит, у его коллеги что-то действительно получилось».

ответил ему, чуть-чуть перефразировав Антон Палыча: «Каждый, кто берет мою книжку, хочет, чтобы она ему что-нибудь объяснила, а я тебе так скажу: некогда мне возиться со всякой сволочью»