Глиняные пчелы

Как трудно научиться думать «каждый человек» вместо «все люди», «я» — вместо «они». Как трудно — слышать собственную совесть.

— Я должна была знать, — спорила с собой, злилась на себя Таня.
— Почему?
— Нет никаких «все»!
Хотя бы потому, что всегда найдётся кто-то не как все.
— Каждый — какой-нибудь «ты», — понял её мысль Шурка. — «Я».
Свою жизнь можешь прожить только ты сам. И так — каждый.

Она умолкла, не договорив.
Как трудно научиться думать «каждый человек» вместо «все люди», «я» — вместо «они». Как трудно — слышать собственную совесть.

— Мне, знаешь, только что обидно, — сказала Таня. — Получается, каждый живёт, видя только свой кусочек всей картины. Ничегошеньки толком не понимает. А то, что думает, что понимает, понимает, скорее всего, неправильно. Живёт, получается, вслепую! Но при этом должен поступать, как если бы видел всё целиком. Так, что ли?

Как трудно научиться думать «каждый человек» вместо «все люди», «я» — вместо «они». Как трудно — слышать собственную совесть.

Свою жизнь можешь прожить только ты сам.

олучается, каждый живёт, видя только свой кусочек всей картины. Ничегошеньки толком не понимает. А то, что думает, что понимает, понимает, скорее всего, неправильно. Живёт, получается, вслепую! Но при этом должен поступать, как если бы видел всё целиком.

Нет никаких «все»!
Хотя бы потому, что всегда найдётся кто-то не как все.

Потому что безопасных мест нет. Безопасно — только движение.

Твою житуху за тебя никто не проживёт. Поганую или нет. Только ты сам.