Герман Гессе и его роман «Игра в бисер»

Герой с детства ощутил пропасть между лицемерной моралью, которую ему проповедовали церковь, семья и школа, и реальным буржуазным миром с его "волчьими" законами.

Юмор должен удержать от отчаяния, помочь сохранить рассудок и веру в человека

Касталийцы обречены, ибо они аристократы, каста. Сословие аристократов духа, замкнутое в себе и не служащее обществу, неизбежно приходит к вырождению и гибели, считает писатель. Недаром самое почитаемое занятие в Касталии, ее высшее достижение, основа и смысл ее существования — это таинственная Игра в бисер, самый многозначный и сложный символ в этом творении Гессе.

Было бы неправильно считать конец "Игры в бисер" пессимистичным. Кнехт погиб, но остался молодой Дезиньори, разбуженный и навсегда покоренный великолепной личностью своего воспитателя. В этом прозвучала надежда. Гессе был убежден, что какими-то, пусть неизвестными ему путями человечество все же придет к созданию более гармонического общества, чем Европа середины XX века.

сделав младшего учеником и преемником, ибо каждый должен оставить в мире ученика, посадить дерево и дождаться его плодов, считает писатель

Кнехт напоминает Коллегии, что "Magister Ludi" означает не только "Магистр Игры", но и просто "школьный учитель". Самая важная задача, считает Кнехт, а вместе с ним Гессе, — это воспитание молодого поколения, и не в Касталии, не среди элиты, а в "миру". Передача молодым людям благородных традиций, наделение их подлинной духовностью — вот путь к спасению страны интеллекта. Кнехт покидает Касталию, которую он так горячо любит

Наука и искусство хиреют и чахнут в изоляции от живой жизни, без осмысления и смысла, какой бы утонченности и виртуозности ни достигли их представители. Более того, самое их существование оказывается под угрозой. Пока касталийцы затворнически трудятся в своих библиотеках и архивах, играют в свои великолепные игры, общество, от которого они уходят все дальше, может счесть свою Касталию бесполезной роскошью.

"Пусть тот, кто занимается историей, наделен самой трогательной детской верой в систематизирующую силу нашего разума и наших методов, но, помимо этого и вопреки этому, долг его — уважать непостижимую правду, реальность, неповторимость происходящего", — учит Йозефа отец Иаков. Гессе приходит здесь к признанию необходимости исторического взгляда на вещи, хотя и не идет дальше этого признания.

Под влиянием Иакова Кнехт впервые задумывается об историзме, о соотношении истории государства и истории культуры, впервые постигает, что живая история вовсе не подчиняется абстрактно-логическим законам разума и не исчерпывается историей идей.

Рассудок, умная игра твоя —

Струенье невещественного света,

Легчайших эльфов пляска, — и на это