Мария Бурас

Играли в «Пентограф». Это такая игра: задумывается пятибуквенное слово, а другой должен предъявлять пятибуквенные слова и, анализируя число совпадений, отгадывать задуманное слово

Первый раз я один вышел на улицу в Париже. Вышел из посольства… Я и так знал, куда идти, никаких проблем совершенно. Знал, где почта. И сейчас даже могу сказать, какие улицы надо было пройти. Трудность была только в том, что у меня закружилась голова от многоцветья. От того, что везде виднелись обложки журналов — вот как сейчас в Москве; для человека Москвы 1956 года улицы, где вот так вот лежат обложки журналов, — это место, где болят глаза. Слепнут. От обложек журналов. И от афиш.

Весной 1965 года мне довелось услышать такой вопрос: „А что, до Зализняка не знали, как склоняют русские слова?“ Знали, конечно, но знали на уровне использования языка его носителем, а не на уровне лингвистического описания. Полностью русское склонение было описано впервые именно Зализняком — здесь существенно слово „полностью“

А когда он уже вплотную стал заниматься текстом грамот и вообще диалектом новгородским… Вот пишут, что Зализняк его открыл, но он сам подчеркивал, что не он открыл.

Вот, так что он сам по себе диалект не открыл, но он его просто миру открыл — как язык — и грамматику создал. Это создавалось буквально на моих глазах!

Янин же сказал про Зализняка: «Это лучшая находка Новгородской экспедиции».

грамоту развернуть. Это надо сначала в горячую воду на как можно дольше, потом развернуть и между стеклами положить. Сначала, конечно, когда они еще скрученные, Зализняк будет ходить кругом и тыкать пальцами, обжигать пальцы, чтобы как-то увидеть хотя бы какие-то буквы или слово.

Как я помню, в одной грамоте было «кето». Зализняку просто эта «Е» в слове «кето» — ему это было поперек, просто вот никак! А про меня он говорил всегда, что «у Рыбиной патологическая честность присутствует: если стоит „Е“, она уже вам не скажет, что это то, что нужно». А потом это как раз оказалось то самое «Е», которое главный признак новгородского диалекта. Это такое древнее написание местоимения «кто», которое когда-то писалось раздельно: «къ то» — но в новгородском диалекте было «ке то»

Речь шла о графике, о системности графики, и он еще рассказывал про революционных матросов, как они изымали из типографий литеры «ѣ» и «ъ», и что так возникла практика замены разделительного «ъ» апострофом

Андрей Анатольевич читал нам на третьем курсе на русском отделении, — рассказывает Алексей Гиппиус, — курс, который назывался «Лингвистическая интерпретация древнерусского текста». Это было вскорости после того, как его изгнали с ОСиПЛа, начало 1983 года, и его Горшкова [93] приютила на кафедре, дав ему возможность что-то читать.