Сергей Стратановский

Внешним образом доминирует «чужая речь», начи-ная с первой строчки первого стихотворения: «Он сказал…» И не прос-то поведал ка­кую-то историйку, нет, завел речь о самом существенном для поэта:
Он сказал, что поэзия — это бегство
От реальности
в разные разности, в детство,
В рифмы, в ритмы…
Тогда как в реальности — мерзости
И локальные битвы.
Что ж… Согласен, что бегство,
Но и свидетельство тоже

Андрей Арьев
О БОГЕ И БОЛИ
(Поэзия Сергея Стратановского)

Поэт, эссеист, историк литературы Сергей Стратановский появился на свет в необычное для рождений в городе на Неве время — 5 декабря 1944 года. Город еще не оправился от блокады, а новое его поколение уже прорастает, как одуванчики на пустырях

Можно сказать, не мог не получить: его отец — Георгий Андреевич Стратановский, филолог-классик, переводчик Геродота, Фукидида, Иосифа Флавия и др., дважды арестовывавшийся в советское время; мать — Ольга Сергеевна Заботкина, преподаватель французского, переводчик Сен-Жюста и др. Связь между частной жизнью и жизнью исторической явлена была поэту в неопровержимой, хотя и скрытой от публичного обозрения, достоверности. Тем сильнее она переживалась. Первый арест отца пришелся на осень 1921 года. Ему было двадцать лет, когда он оказался в петроградском ДПЗ на Шпалерной в общей камере № 7. И что же увидел на ее стене? Надпись: «Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь. Н. Гумилев». Ни к таганцевскому, ни к какому иному заговору молодой Георгий Андреевич отношения не имел

Сообща с превознесенным ныне питерским андеграундом 1970-х Стратановский и уверяется в правильности своего отдельного пути

В подцензурной печати СССР стихи Стратановского появились в составе коллективного сборника «Круг» (1985), вобравшего в себя более трех десятков литераторов, представителей ленинградской «второй культуры». Издание это явилось компромиссным детищем ленинградского андеграун­да и официальных структур, в том числе КГБ. Соблазном допуска в печать на родине власти надеялись отвадить бунтующую молодежь от публикаций в эмигрантской прессе. Под полуофициальной эгидой КГБ на­ходился и инициировавший издание «Круга» «Клуб-81», членом которого Стратановский состоял с самого его основания. Все же «согла­шение» меж­ду андеграундом и КГБ, как представляется сейчас, было достаточно формальным с обеих сторон: подготовленный «Круг-2» так и не вышел, а бóльшая часть стихов Стратановского до начала 1990-х печаталась в русском зарубежье. Уже тогда их стали переводить на другие языки

Мышление, базирующееся на воспоминании — и из него исходящее, — для поэта может оказаться насущнее разрешения вопросов о ко­нечном смысле бытия. Так говорят экзистенциалисты. А еще они говорят, что само бытие разорвано. Если чем-либо оно, по Стратановскому, для человека и скреплено, так это «атомами боли», перманентным источником пробуждения лирического чувства: «Может быть, Бог меня ищет, атомы боли даруя / Будничным, смирным вещам…» (1978)

В конце семидесятых — начале восьмидесятых для Стратановского как раз и наступило время «собирать камни». Те самые, какими поэт побивался:
«…Боль и побои терпи —
ведь ничто не дается задаром
Горе тебе — не за грех,
горе — за будущий дар»
(«Громом Господь поразит…», 1984)

Читательская и литературоведческая традиция разделяет корпус стихов Тютчева на «политические» и «лирику», отдавая предпочтение второй

Где человек, там — боль. В случае Стратановского это всегда еще и боль другого. Переживание, существенно отличающее внутренние коллизии стихов петербургского автора от коллизий, выражаемых большинством лирических поэтов. Особенно ярко они разработаны в стихах второй половины семидесятых — начала восьмидесятых, таких как «Трудно зарубцеваться...», «Дворовые игры», «Инициация», «Осквернители статуй», «Эрмитаж», «Террорист» и др. Вот, например, голос одного из «нищих духом», добрав­шихся до Эрмитажа:
Это все нам чужое и нашей тоски не развеет
По грядущему миру, простому как шар голубой
Не возьмут за живое амуры, венеры, евреи
Только ум искалечат, а нашу не вылечат боль
(«Да, я был в Эрмитаже, Там все покупное, не наше…», 1981)

При всех политических очевидностях стихов Стратановского — автор он политически неангажированный. Но суть той гражданской ситуации, внутри которой мы пребываем, его задевает сильнее многих. Точнее — глубже. В начале нового тысячелетия благодатный «звездный ковер» в его стихах не забыт, сияет, но и подковерная грызня — не унимается:
Собаки Грозного,
бесхозные и злые,
Меж грозненских руин
зубами рвут погибших,
Вчерашних королей
дворов и дискотек.
(1995)
Вот и все стихотворенье