Дмитрий Гусев

Печали в жизни случаются гораздо чаще, чем радости, а счастье, словно черный лебедь – редкая птица на земле.

Первый называется онтолoгией (от греч. онтос - Бытие и логос - наука) и является наукой о Бытии, то есть обо всем, что существует, говоря условно - об окружающем мире. Второй раздел - это гносеолoгия (от гносис - знание и логос - наука), который занимается проблемами познания. Третий - антрополoгия (от антропос - человек и логос - наука) - наука о человеке. Любое философское размышление или построение обязательно движется по этим трем пунктам. Каков внешний мир (онтологический вопрос)? Как мне к нему относиться, с ним взаимодействовать, контактировать (гносеологический вопрос)? Что из этого для меня следует, как мне себя вести и что делать (антропологический вопрос)? Три основные раздела философии - онтология, гносеология и антропология тесно друг с другом взаимосвязаны и образуют единое целое. Они взаимно дополняют, предполагают и обуславливают друг друга.

-первых, жизнь - это страдание и потому зло. Какой человек скажет, что жизнь его счастлива и что у него все точно так, как ему хотелось бы, а не наоборот? Трудно найти счастливца, зато каждый из нас чем-то недоволен, расстроен, обижен, претерпевает скорее страдания, чем радости, а если последние и происходят, печалей, неустроенности, неудовлетворенности все равно будет больше.

Во-вторых, требуется ответить на вопрос - в чем причина человеческого страдания и несчастной жизни. Причина заключается в постоянном стремлении человека к чему-либо, которое понимается весьма широко и называется в буддизме жаждой. Человек всегда стремится к чему-то, чего-то хочет, имеет определенные желания и жаждет возможность их реализовать. Начертите мысленно круг ваших желаний, а потом круг ваших возможностей. Второй окажется меньше первого, и будет располагаться внутри него. Неудивительно, что мы хотим всегда большего и лучшего. Поскольку возможности не совпадают с желаниями, мы увеличиваем собственные возможности, совершенствуем себя, желая достичь желаемого, ставим перед собой цели и стремимся к ним, и потому вся наша жизнь – борьба и напряжение.

Но как только мы достигаем, чего хотели, как только круг возможностей совпал с кругом желаний, последний сразу же увеличивается, у нас появляются новые цели, и мы опять стремимся и напрягаемся и, главное, вновь страдаем оттого, что желаемое не совпадает с действительным. В результате получается, что наши желания – стремительно убегающий вдаль горизонт, а наша жизнь – постоянная погоня за неосущ

Даосизм говорит о том, что человеческая воля в любом случае несвободна и что возможна только фаталистическая модель мироздания.

Совершенно не выбирали. Все это мы получили безусловно и авторитарно и, следовательно, опять ни о какой личной свободе говорить не приходится

Человек, говорят даосские философы – это полет стрелы: она движется туда, куда послала ее рука стрелка и ее движение зависит от степени натяжения тетивы, от сопротивления воздуха, от препятствий на ее пути

Поэтому и человеческая жизнь летит в том направлении, которое задают ей факторы и условия, ее формирующие, внешние параметры и обстоятельства, ее определяющие, и она не может произвольно изменить данное направление.

Путь жизни, заданный всей суммой внешних сил, называется дао.

Человек и гений». Но я помню ее, как если бы происходило вчера. Гений дает ребенку клубок ниток и говорит ему: «Это нить твоей жизни. Возьми ее. Когда захочешь, чтобы время шло скорей, дерни нитку: дни твои потекут быстрее или медленнее, смотря по тому, с какой скоростью ты будешь разматывать клубок. А пока не будешь до него дотрагиваться, жизнь твоя будет стоять на месте». Ребенок взял клубок. Он стал дёргать нить – сперва для того, чтобы стать взрослым, потом – чтобы жениться на девушке, которую полюбил, потом – чтобы увидеть, как выросли дети, чтобы скорее добиться удачи, денег, почестей, чтобы сбросить бремя забот, чтобы избежать огорчений, связанных с возрастом недугов, наконец – увы! – чтобы покончить с докучной старостью. После прихода Гения он прожил на свете четыре месяца и шесть дней.»

Естественный фатализм говорит о парадоксальных вещах: получается, что жизнь нам совсем не принадлежит, так как она, да и мы сами – только сумма не зависящих от нас факторов и условий. Жизнь происходит с нами, для нас и делается нашими вроде бы руками, но в то же время совершенно помимо нас, вне нас и от нас не зависит. Наша собственная жизнь – театральное представление, на которое мы смотрим, как зрители из зала, она происходит с нами, но вместе с тем она – феерия, на которую мы взираем совершенно со стороны.