Ирина Паперно

Напрашивается вывод: сны в самой своей структуре являются подходящим средством для самовыражения человека, живущего в условиях политической репрессии, мобилизующей человеческую способность к самообману и двоемыслию.

Действительно, субъект сна («я», которому любопытно увидеть «фигуру историческую») и субъект дневника («я», фиксирующее сон) мыслят исторически. Обстановка сна заимствована из стандартного репер

отив изнасилования человека властью встречается в идиомах разговорной речи (обычно оформленный ненормативной лексикой) и легко поддается интерпретации. Как бы Аржиловский ни истолковывал этот сон (он считает его неслучайным, но от толкования воздерживается), записывая его, он следует историческому импульсу: «фиксирую факты».
Добавлю: это видение позво

оезд, мчащийся по узкоколейке в гору» (149). А 21 января он размышлял в дневнике: «Думал о быстро проходящей жизни, о том, что

не удастся купить билеты. Что такое, например, литература? Своего рода станция, курортный пункт. Многие могли бы е

Я где-то на новостройках. Почему-то топлю печи и боюсь пожара: как бы не вспыхнули строения. Вдруг слышу шум аэроплана. Появляется низколетящий огромный корабль, нагруженный огромными связками сухих дров, которые, по моему предположению, должны вот-вот вспыхнуть. Думаю: «Как только аэроплан коснется построек, то все вдруг загорится и сам он сгорит». Но столкновения не было: я проснулся в то время, когда корабль пролетал надо мной, почти касаясь хвостом крыш. Это странный сон. Второй немного забыл, но в основном какая-то газетная статья, в которой последние три строчки ярко говорили о насмешке над русским гражданином. Как будто даже бы

К пяти Лиза уходит на молоканку, я растопляю печь.

Снилось, что я с кем-то несусь на аэросанях и спрашиваю: «Скорость автомобиля еще сильнее?» — «Немного да», — отвечает мне неизвестный спутник. Не скатила бы меня Тойба с заводской катушки: не выносит она моего духу. Читал обвинительную речь прокурора по делу троцкистского центра… (152)
В сонном образе «аэросаней» атрибуты волшебной сказки сливаются с эмблемами советской власти, известными Аржиловскому (в другой дневниковой записи он пишет о советской власти как

Снились горы, река и движение. Едем. Остановка. Направо прекраснейшая церковь. Не тюрьма ли? Боюсь я ее (159).
Согласно сонникам, видеть во

то время супруга Бухарина, Анна Михайловна Ларина (1914–1996), арестованная как жена «врага народа», тоже видела кошмарные сны. Через много лет она описала эти видения в мемуарах, опубликованных на закате советской эпохи: «в верхнем углу камеры, под потолком, словно на Голгофе, мн