Лев Ганкин

группе всегда было тотальное равенство музыкантов: каждый является композитором, каждый отвечает не только за свою партию, но и за музыку в целом, и даже если кто-то вообще не играет в той или иной песне, он все равно указывается автором, потому что, как когда-то сказал Яки Либецайт, «не играть – это тоже творческий выбор».

f it’s too loud, you’re too old

«If it’s too loud, you’re too old»

осьмая симфония Густава Малера, известная как «Симфония тысячи исполнителей».

К зрелому периоду его творчества принадлежит не только упоминавшаяся выше Девятая симфония, но и несколько работ, неслыханных для начала XIX века по своему гармоническому строению: например, знаменитая «Большая фуга», отпочковавшаяся от одного из струнных квартетов. Сложнейшая технически, труднопостижимая по форме и структуре, фуга казалась первым слушателям печальным следствием бетховенской глухоты — дескать, будь композитор способен услышать, что он написал, он бы сам пришел в ужас. В действительности это был как раз триумф его внутреннего слуха — сочинение, которое мир смог по достоинству оценить лишь век спустя (большим почитателем фуги был, например, Стравинский).

Звучание собственного произведения композитор должен представлять в своем воображении задолго до того, как услышит его вживую. Это и называется внутренним слухом — способность читать нотную запись как книгу и понимать, каким будет звуковой образ музыкального произведения, еще не исполненного, а лишь написанного на бумаге.

партитуру музыкального произведения можно уподобить тексту на чужеземном наречии.

Исполнитель, со всей его невыносимой заносчивостью, нужен лишь для того, чтобы сделать музыку понятной для той части аудитории, которая, к величайшему сожалению, не способна прочесть ее на бумаге».

Но процесс сочинения музыки вовсе не тождественен ее исполнению

романтическую эпоху глухота Бетховена привносила в образ композитора дополнительный мистический ореол