Анна Стативка

Во время Стэнфордского тюремного эксперимента, как вы помните, охранники и сотрудники носили темные очки с зеркальными отражающими стеклами и стандартную униформу военного образца. Из всех исследований можно сделать один важный вывод: любая ситуация, в которой люди чувствуют себя анонимными, когда никто не знает, кто они, или не хочет этого знать, уменьшает ощущение личной ответственности и тем самым создает возможность для злодеяний. Это особенно верно при наличии второго фактора: если ситуация или какой-то авторитет позволяют участвовать в антисоциальных или насильственных действиях против других людей, как в нашей экспериментальной ситуации, люди готовы начать войну. Если же ситуация, напротив, не способствует эгоизму и анонимности, поощряет просоциальное поведение, люди готовы любить друг друга.

С точки зрения медицины, образования, законодательства, религии и психиатрии — короче говоря, почти всех основных элементов западного общества, человек независим и автономен. Все вместе эти институты создают и поддерживают миф о том, что люди всегда могут управлять своим поведением, действуют на основании свободной воли и рационального выбора и поэтому несут личную ответственность за все свои действия. Если человек не признан недееспособным и при этом поступает неправильно, значит, он осознает, что поступает неправильно и должен быть за это наказан. Считается, что факторы ситуации — всего лишь минимальный набор внешних обстоятельств. Оценивая то или иное поведение, сторонники диспозиционного подхода возлагают ответственность на Личность, не обращая внимания на Ситуацию. На первый взгляд, такие представления поддерживают человеческое достоинство, и здоровому взрослому человеку должно хватать внутренней силы и воли, чтобы противостоять любым искушениям и ситуационным влияниям. Те из нас, кто не согласен с этой концепцией, полагают, что такой взгляд отрицает реальность и недооценивает человеческую уязвимость. Признание человеческой слабости перед лицом самых разных ситуационных сил, о которых мы до сих пор говорили в нашем исследовании, — первый шаг к тому, чтобы научиться сопротивляться нежелательным влияниям и создавать эффективные стратегии противодействия — и для отдельных людей, и для целых сообществ.

Злоупотребления стали возможными не только из-за того, что несколько солдат не следовали установленным стандартам. Они возникли не только потому, что несколько командиров не смогли добиться надлежащей дисциплины. Организационная и личная ответственность распространяется и на более высокие уровни руководства (курсив мой. — Ф. З.).

Если бы вы оказались в странной, незнакомой и враждебной Ситуации в рамках мощной Системы, то вряд ли остались бы тем же человеком, который вошел в этот плавильный тигель человеческой природы. Вы не узнали ли бы самого себя, если бы, посмотрев в зеркало, увидели в нем отражение того, кем стали. Всем нам хочется верить в свою внутреннюю силу, в способность следовать собственным интересам и противостоять внешним ситуационным влияниям — таким, которые действовали в нашем Стэнфордском тюремном эксперименте. Для некоторых эта уверенность оказывается оправданной. Но таких — меньшинство, это редкие птицы, те, кого позже я назову героями. Но для большинства уверенность в собственной способности сопротивляться мощным ситуационным и системным силам оказывается всего лишь иллюзией. Нам просто хочется верить в собственную неуязвимость. Как ни парадоксально, поддерживая эту иллюзию, мы становимся еще уязвимее для манипуляций, теряем бдительность и иммунитет против попыток нежелательного влияния, которому нас тонко и незаметно подвергают

Главный урок Стэнфордского тюремного эксперимента очень прост: ситуация имеет значение. Социальные ситуации зачастую оказывают более мощное влияние на поведение и мышление отдельных людей, групп и даже лидеров нации, чем мы привыкли считать. Некоторые ситуации оказывают на нас столь сильное влияние, что мы начинаем вести себя так, как раньше и вообразить себе не могли [16].

Язык создает фундамент истории, планирования и социального контроля, и в то же время — слухов, лжи, пропаганды, стереотипов и навязанных правил. Невероятный творческий гений человечества способен создавать великую литературу, драматургию, музыку, науку и такие изобретения, как компьютер и Интернет. Но тот же творческий потенциал может обернуться извращенной стороной — и тогда возникают орудия и методы пыток, параноидальные идеологии и ужасающе эффективная нацистская система массовых убийств. Любая прекрасная человеческая способность содержит в себе свою негативную противоположность. Так возникают полярности любви и ненависти, гордости и высокомерия, самоуважения и самоуничижения [2].

Как неоднократно отмечалось, моя концепция не снимает ответственности с военных полицейских и не отрицает их вины; никакие объяснения, никакой научный анализ не способны оправдать подобные преступления. Скорее можно сказать, что понимание того, как произошли эти события, и признание ситуационных сил, воздействовавших на солдат, должны помочь в разработке мер, способных изменить обстоятельства, которые приводят к подобному недопустимому поведению. Наказания недостаточно. «Плохие системы» создают «плохие ситуации», создающие «плохих людей»: они провоцируют даже самых хороших из нас вести себя очень плохо.

Банальность зла имеет много общего с банальностью героизма. Ни то ни другое не является прямым следствием каких-то особых диспозиционных тенденций; в человеческой душе или в человеческом геноме не существует никаких особых признаков, указывающих на предрасположенность к патологии или к героизму. И то и другое возникает в определенных ситуациях в определенное время, под влиянием мощных ситуационных сил, побуждающих некоторых из нас пересекать границу между бездействием и действием. Наступает решающий момент, когда человек оказывается во власти сил, возникших в поведенческом контексте. В сочетании эти силы увеличивают вероятность действия во зло или на благо другим.

Крейг добавил: «Иначе говоря, мы хотим поместить хороших людей в плохую ситуацию и посмотреть, что победит».

Дегуманизация — один из основных процессов, заставляющих обычных, нормальных людей спокойно или даже с энтузиазмом творить зло. Дегуманизация — нечто вроде «катаракты мозга», мешающей человеку ясно мыслить и заставляющей его считать, что другие люди — это не люди. Страдающие этой «катарактой» видят в других лишь врагов, которые несомненно заслуживают страданий, пыток и уничтожения.