Михаил Арцыбашев

Этот непонятный, необыкновенный, совершенно необъяснимый случай совершенно выбил меня из колеи… И я решил застрелиться.

Я только скажу, что несмотря на богатство своей натуры и величие души, когда я остался один в опустелой квартире, я пережил такой ужас одиночества и полной пустоты, что и теперь переворачиваюсь в гробу, когда вспомню…

человек уж так устроен, что при всем своем полном неуважении к себе подобным, все-таки жить без них не может… Не перевариваем мы одиночества!

бывает любовь, действительно сильнее смерти, — раз и навсегда.

ак видели вселенную? — развеселившись, спросил Чиж.
Ему хотелось посмеяться над доктором.
— Видите ли… — с полнейшим отсутствием какого-либо оживления в маленьких, заплывших, но умных глазках ответил доктор Арнольди, — вселенную я, конечно, не обозревал… для этого надо слишком много времени и труда… Но у меня есть о ней некоторое представление, ну, и достаточно с меня…
— Ну, нет… этого слишком недостаточно! — уверенно и с чувством превосходства возразил Чиж. — Дело не в общем представлении, а в самых деталях жизни и природы… Красота именно в разнообразии красок, форм, обычаев… Вы этого не понимаете?
— Я все понимаю, — равнодушно возразил доктор Арнольди, — но только в моей фантазии и то больше разнообразия.
— Как?
— Да так… просто. Что же там? Море всегда синее или зеленое, а я могу представить себе море хоть во все цвета радуги… Есть вот такое поэтическое описание черного озера, в котором жили зеленые русалки… озеро было бездонное… что ж!.. Говорят, Эверест в восемь верст вышиной, а я могу себе представить гору в сто раз больше Эвереста…

Время шло где-то вне, и все было наполнено одним жгучим, неизъяснимо прекрасным, могучим и смелым наслаждением жизнью.

Я работал тогда над большой картиной и любил эту картину.

она должна была дать

мне то, чего я не мог найти во всей остальной жизни.

Я не думал о браке, и она не настаивала на нем, но об этом хлопотали другие люди, и мы не противились, потому что нам казалось, будто так и должно быть.