Андрей Корбут

В двадцатом столетии, особенно после Первой мировой войны, к главным категориям западной истории, словам, которые заставляют наши миры вращаться, — Античность, Средневековье, Возрождение, Реформация, Просвещение, Романтизм — добавилось еще одно, столь же всесильное: Современность

хотя изначально это было западное слово и западное понятие (впервые оно появилось в шестнадцатом веке и в поздней латыни означало «теперешнее», «нынешнее»), идея современности стала общим достоянием всего мира

Вебер, Маркс, Дюркгейм, даже Адам Смит были одержимы импульсом, который придали западному (в их время — только западному) обществу капитализм, промышленная и научная революции, изучение и покорение всего остального мира. То, как мы сейчас живем, — это стадия масштабного исторического процесса, обладающего внутренней динамикой, определенной направленностью и четкой формой. У них не было согласия в том, каковы эти динамика, направленность и форма. Как и у тех, кто пришел вслед за ними. Как и у нас. Но то, что модернизация (и, следовательно, современность — ее цель и результат) — это всеобщее явление, неравномерно реализованное, до недавнего времени не вызывало особых сомнений