Энтони Дорр

К семнадцати годам он убедил себя, что все без исключения известные ему люди — паразиты, оголтелые потребители. Но, восстанавливая по крупицам перевод Зено, Сеймур начинает понимать, что истина бесконечно сложнее, что все мы прекрасны, хоть и составляем часть общей проблемы, и что быть частью проблемы — значит быть человеком.

То, что у тебя есть, лучше того, что ты так безрассудно ищешь

Когда-то давно — ей было тогда лет восемь или ­десять — папа водил ее в Пантеон, где показывают маятник Фуко. На проволоке длиной шестьдесят семь метров, объяснял папа, качается медный шар с острым кончиком внизу, как у детской юлы, и то, что его траектория меняется со временем, безусловно доказывает вращение Земли. Однако тогда, стоя у ограждения, под свист летящего маятника, Мари-Лора из всех отцовских объяснений твердо усвоила одно: маятник Фуко будет качаться вечно. Даже после того, как она уйдет отсюда и заснет в своей кроватке. После того, как забудет о нем, проживет целую жизнь и умрет.

Теперь ей кажется, будто перед нею свистит этот маятник: огромный золотой шар, диаметром с бочку, безостановочно качается взад-вперед. Вновь и вновь прочерчивая на полу свою нечеловеческую истину.