Надежда Бунтман

Томек решил, что опаснее всего стать рабом привычки. Нескольких дней достаточно, чтобы уговорить себя остаться, а недели — чтобы убедить себя окончательно.

Олух невоспитанный! — рассердилась Ханна. — Знает, что забавный и потому на него трудно сердиться, вот и творит все что заблагорассудится.

В любом случае советую ночью спать рядом с ним. Нет ничего приятнее. Он одновременно и подушка, и перина, и печка, и еще он такой спокойный, что сразу же засыпаешь.

Приставала проснулся и принялся тереться о Ханну, чтобы та его погладила.
— Вот видишь, это самый ласковый зверь на свете!
Томек задумался: можно ли ревновать к панде по имени Приставала?

Но прежде чем начать историю моего путешествия, хочу сказать тебе, что никто никогда ее от меня не слышал и не услышит. К чему? Мне бы не поверили. Подумали бы, что я сочиняю, или что мне это приснилось, или, может быть, что я сумасшедшая.
Один ты, Томек, мне поверишь — после всего, что мы пережили вместе

какой-то момент мне захотелось спрыгнуть и сказать ему: «Папа, привет, это я...» Но мне было уже сорок, а в сорок лет не прыгают с дерева со словами «папа, привет, это я».

Для удачного пикника нужны: шесть омаров, рулет из телячьей головы, слойки с джемом, много пива, молодежь, старая дева для присмотра за молодежью, три-четыре послушных малыша, несколько пожилых мужчин, какие-нибудь интересные развалины (не путать с пожилыми мужчинами), сбор земляники и гроза к вечеру

Лето 1884 года тянулось дольше предыдущего — наверное, из-за бесконечных дождей. Даже разнообразные культуры плесени, выращенные на кусочках хлеба, не могли скрасить мне жизнь.

Папа, как я уже говорила, был ярым приверженцем рыбалки на мушку. Его друзья, такие же любители рыбалки на мушку, посвящали разговорам о рыбалке на мушку все свободное от рыбалки на мушку время

Вынуждена признать: мы с мисс Скейркроу не находим общего языка; впрочем, она же немая