Композиционное мышление

Действительно, всякий человек, занимающийся изобразительным искусством и тем более преподающий его другим, отлично знает, как трудно разделить интуицию и рациональность, как неправильно опираться только на одну сторону, если хочешь избежать в композиции голой схемы или эмоционального хаоса.
Поэтому правильнее предполагать, что различных уровней вовсе нет. Есть двумерный процесс, в котором одна координата – время, а другая – распространение сигнала по мыслительному маршруту от ассоциативно-континуальных до дискретно-конструктивных операций.

Мы привыкли называть такие явления «иллюзиями», не принимая во внимание, что наше восприятие очень сложно и способно охватить весь объект целиком, воспринимая детали как части целого. Мы не складываем целое из элементов – мы видим его сразу. Поэтому неверно называть это иллюзиями. Перед нами не ошибки зрения, а уникальная способность увидеть элемент таким, каким он действительно является в контексте целого,

Скульптура, фреска, станковое произведение – сами по себе лишь физические объекты, которые можно подвергнуть физическому, химическому или какому-либо иному естественно-научному анализу, не получив при этом ничего, кроме представления об их физико-химических свойствах.

Свет средневековых изображений несет свою особенную функцию, он „изливается на зрителя“, не моделирует форму предметов, а преломляется в них, чтобы быть самому лучше воспринятым. Он рассчитан на восприятие его самого как художественного объекта. Поэтому в средневековом изображении композиция строится так, как если бы это было „окно из мира“, а не как это будет позже в картинах Возрождения – „окно в мир“.

Амбивалентные противоречия средневекового мировоззрения и искусства так напоминают амбитендентные реакции подростков с их «философскими интексикациями» и попытками объяснить раскрывшийся перед их зреющим разумом гигантский, противоречивый и сложный мир, значительно превосходящий по своему устройству бывшее у них до того младенческое представление.

И средневековый зритель, так же как средневековый художник, был настроен на этот умозрительный характер восприятия. «На нарисованное следует телесным оком смотреть так, чтобы разумением ума постичь и то, что не может быть нарисовано»

Искусство христиан, зародившееся в оппозиции, лишилось своей главной земной основы. Оно уже не могло быть органичной религией нищих хотя бы потому, что теперь именно нищие в своем подавляющем большинстве исповедовали варварское мировоззрение наиболее примитивных форм язычества. Поэтому христианское искусство становилось привилегией и философией богатых и грамотных.