Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том 2

Наша армия, в начале и середине XIX века отличавшаяся многочисленностью своей артиллерии, теперь отставала от технического развития других армий; это были злые плоды Русско-турецкой войны, в которой полевая артиллерия сыграла скромную роль.

мышлении стратегии того времени допускалась лишь кратковременная европейская война.

Для системы Обручева характерна ее антитерриториальность. Войска, квартировавшие в районах с преобладающим нерусским населением, оторвались от народных масс. Только 11 % новобранцев оставались на службе в тех военных округах, где они родились и были призваны на военную службу.

Армия не имела никаких запасов обмундирования и обуви сверх неприкосновенных запасов частей войск; интендантство оказалось не в силах развить заготовки; если войска в Манчжурии остались одетыми и обутыми, то только за счет четырех пятых армии, остававшихся в Европейской России и пожертвовавших значительную часть своих мобилизационных запасов.

Пока тыл работает исправно, современные армии проявляют удивительную живучесть.

Телефон в XX веке заменил чувство локтя; фронт сомкнут, пока связь работает. Потеря связи в августе 1914 г. с армией Самсонова и внутри этой армии сразу же дала событиям катастрофический оборот.

Крепости существовали в истории лишь при возможности использовать для обороны их мало годные к полевому бою части. Крепости, требующие отборного состава защитников, утрачивают всякий смысл.

офицеры получали жалкое вознаграждение; по крайней мере три четверти офицеров армейской пехоты состояли из лишенных всякого кругозора воспитанников юнкерских училищ, отнюдь не являвшихся представителями господствующих классов. Русская буржуазия была представлена в армии чрезвычайно слабо.

наполеоновское ведение войны требует и крупного полководческого таланта, какого-то отображения Наполеона в оперативном искусстве. Сам Обручев был недопущен к выполнению своего замысла, — последний был передан в руки пигмеев. Обручев не учел, что замысел будет осуществляться Николаем Николаевичем и его штабом.

Моментом серьезного охлаждения славянофильского порыва явилось непосредственное знакомство русской армии с болгарским крестьянством. «Угнетенные» турками болгары оказались много зажиточнее русских крестьян. Болгары громили турок в районах, очищенных русскими от турецких войск, но сами не торопились записываться в дружины и брать у русских ружья, чтобы завоевывать своими руками собственную свободу.