Вампиры города ветров

Дверь Этана была заперта. Люк постучал по ней костяшками пальцев и, не дожидаясь ответа, вошел.

Этан сидел за столом и закрывал ноутбук, готовясь к восходу.

— Лукас? — спросил он, нахмурив брови при нашем появлении.

Я взглянула на Люка, он кивнул, и я доложила:

— Мне требуется разрешение убить двух зайцев одним выстрелом.

Этан выгнул бровь:

— Ты хочешь получить у меня охотничью лицензию?

Этана была заперта. Люк постучал по ней костяшками пальцев и, не дожидаясь ответа, вошел.

Этан сидел за столом и закрывал ноутбук, готовясь к восходу.

— Лукас? — спросил он, нахмурив брови при нашем появлении.

Я взглянула на Люка, он кивнул, и я доложила:

— Мне требуется разрешение убить двух зайцев одним выстрелом.

Я оглянулась, шелк закружился вокруг ног, и, приподняв одну бровь, посмотрела на него с самым нахальным видом, какой смогла изобразить.

— Укуси меня, — сказала я и вышла.

— В некоторые дни лучше, чем в другие, — признал он, затем взглянул на меня. — Полагаю, тебя скоро надо будет покормить?

— Я — девушка, а не домашний питомец. Но вообще–то да. Мне всегда хочется есть. — Я прижала руку к животу под тонким черным шелком. — А ты всегда голоден?

— Ты завтракала?

— Я съела батончик с мюсли перед тренировкой.

Этан закатил глаза.

— Это кое–что объясняет, — сказал он и поманил к нам официантку.

Этан хранил молчание достаточно долго, чтобы я успела повернуться и увидеть, как он рассматривает меня налившимися чистым серебром глазами.

Мои губы приоткрылись, дыхание участилось.

— Потому что, какой бы ни была политика, мы — вампиры. — Этан приоткрыл рот, демонстрируя острые как иглы кончики клыков.

Я была потрясена до глубины души тем, что он позволил мне видеть его во власти жажды. Потрясена и возбуждена. Когда он наклонил голову вниз, его серебряные глаза впились в мои; я с трудом подавила приступ вожделения, настолько сильный и стремительный, что он пронзил мое сердце.

— Кто–то любит вино. Другие — автомобили. Некоторые, — сказала я, дернув его без сомнения дизайнерскую футболку, — нереально дорогую одежду. А я люблю шоколад.

На его лице отразился слабый мужской интерес, будто он не понимает, кого рассматривает. Учитывая мое превращение из потной Мерит после тренировки в Мерит, идущую на свидание, неудивительно, что он меня не узнал. Однако, когда мы поравнялись, до него дошло, что это я, и его глаза расширились. К моему невероятному удовлетворению, он споткнулся.

Я закусила губу, чтобы сдержать улыбку, и продолжила идти. Наверное, я выглядела беззаботной. Но я всегда буду помнить, как он споткнулся.

— Ты — рабыня книг, — захихикал Этан. — Если бы я знал, что тебя так легко подкупить, привел бы тебя в библиотеку несколько недель назад.

Я издала согласный звук и вытащила тонкий томик поэзии Эмили Дикинсон. Провела большим пальцем по страницам в поисках нужного стихотворения и прочитала вслух:

Я принял смерть, чтоб жила Красота.

Но едва я был погребен,

Как в соседнем покое лег Воин другой —

Во имя истины умер он.

«За что, — спросил он, — ты отдал жизнь?» —

«За торжество Красоты».

«Но Красота и Правда — одно.

Мы братья — я и ты»[13].

— Он — мой брат, Мерит. Вне зависимости от семейной истории, от личной истории, я буду защищать его.

И нахмурилась и уперла руки в бока:

— Ты считаешь, что я хочу причинить вред твоему брату? Могу сказать тебе, даже пообещать: этого не будет!

Qui pro quo, — объяснила я. — Одно вместо другого. Ты отвечаешь на один мой вопрос, я — на один твой.