Грозовой перевал

Один лелеял надежду, другой – отчаяние.

, барышня, как вам, не стыдно! – прервала я ее. – Можно подумать, вы никогда не читали Библию. Коли Господь поражает наших врагов, мы должны этим удовлетвориться. Подло и самонадеянно добавлять свое наказание к тому, что послал Всевышний.

страдание Хитклифа вызвало у меня лишь радость, и, хотя, наверное, неблагородно оскорблять поверженного врага, я не смогла упустить возможность уколоть его еще раз. Благодаря его слабости мне выпал случай получить удовольствие, отомстив ему злом за зло.

Предательство и насилие – обоюдоострое оружие. Оно ранит того, кто к нему прибегает, сильнее, чем того, на кого направлено.

сказать последнее «прости» своему ушедшему в небытие кумиру.

Она умерла! – сказал он. – Я и без тебя знал. Убери свой платок, не хнычь передо мной. Черт вас всех возьми! Ваши слезы ей не нужны!

Как вы думаете, сэр, такие люди счастливы в мире ином? Многое бы я отдала, чтобы узнать.

ангел небесный не мог бы быть прекраснее.

Тонкие черты его молодого лица казались такими же застывшими и несли почти такую же печать смерти, как и черты покойницы. Однако его недвижное лицо говорило о неизбывном страдании, ее же – о полном умиротворении.

учила меня своею жестокостью – жестокостью и ложью. Почему ты презирала меня? Почему ты предала собственное сердце, Кэти? У меня нет слов утешения. Ты это заслужила. Ты сама убила себя. Да, целуй меня и плачь, исторгай мои поцелуи и слезы; в них твоя погибель, твое проклятие. Ты любила меня, так какое же право ты имела меня покинуть? Какое право – отвечай? Из-за жалкого чувства к Линтону? Ибо ни невзгоды, ни унижения, ни смерть – ничто, посланное нам Богом или сатаной, не могло бы нас разлучить. Это сделала ты, своей волей. Не я разбил твое сердце – ты разбила его, а разбив свое, ты разбила и мое. Мне лишь хуже оттого, что я крепок. Хочу ли я жить? Что это будет за жизнь, если ты… о Боже! Ты бы хотела жить, похоронив свою душу?