Гог и Магог

я сосредоточился на форме, в изобилии встречающейся в хасидской литературе, хотя редко достигающей аутентичной выразительности. А именно на «рассказах о деяниях праведников ». Самое главное в этом жанре — неразличимость деяния и высказывания. Эта смесь исключительно точно выражает хасидское стремление к единству внешнего и внутреннего опыта, жизни и учения. Событие должно быть рассказано с предельной сжатостью, подобно максиме, так, чтобы суть возникала из него абсолютно спонтанно.

Рав Элиезер из Амстердама отправился по морю в Святую Землю. Налетела буря, и корабль уже тонул. Перед рассветом ребе Элиезер велел своим приближенным выйти на палубу и трубить в шофар при появлении первых лучей солнца. Они так и сделали, и буря улеглась. Но не подумайте, что намерением рав Элиезера было спасти корабль. На самом деле он был уверен, что корабль утонет. Он просто желал, чтобы он и его ученики перед смертью выполнили святое предписание — дуть в шофар. Если бы он хотел совершить чудо, то они утонули бы.

Всем казалось, что он умирает. Но слезные жалобы хасидов еще держали его душу в телесном плену, и он дышал до следующего утра.

Когда нечестивые распространяются, как трава, и делающие неправду процветают. Но ты восстанешь, Господи, и рассеешь врагов и делающих неправду

Как хорошо я понимаю Магида из Межерича, который, прославившись, просил Бога объяснить ему, за какой грех он так наказан

это история, которую Буним часто в последние годы рассказывал ученикам о своем наставнике:
-Однажды утром святой Еврей приказал мне и нескольким другим хасидам отправиться в путешествие. Но о цели его не сказал ни слова. Я не задавал вопросов, и мы уехали. К полудню мы оказались в какой-то деревне и отправились в еврейскую корчму. Я остался в передней комнате, другие входили и выходили, задавая хозяину разные вопросы о мясе, которое он готовил. Они спрашивали, не было ли у животного какого-нибудь недостатка, расспрашивали о личности резника, осведомлялись о том, правильно ли мясо вымачивали и солили. Тут вдруг поднялся человек в лохмотьях, который сидел за печкой, в руке он держал дорожный посох. Он заговорил: «О вы, хасиды! Вы хлопочете так, чтобы узнать, достаточно ли чисто было существо, чтобы войти в ваши глотки. Гораздо меньше вас заботит, чисто ли то, что исходит из ваших уст». Я подошел ближе, чтобы рассмотреть этого человека. Но он уже исчез, как всегда исчезает Илия, выполнив свою миссию. И тут мы поняли, зачем учитель послал нас в эту поездку, и вернулись в Пшисху.

Ребе Борух, внук Баал-Шем-Това, самоуверенно полагал, что он, без сомнения, выше всех цадиков своего времени. Он считал, что призван надсматривать над всеми. Он и вел себя соответственно. Он рассказывал, что рабби Шимон Бар Йохаи[12], прародитель тайного учения, живший в период составления Талмуда, явился ему во сне и открыл ему, что он «совершенный человек».
-Когда я умру, — говорил он, — цадики запрут передо мной ворота рая. Что же я буду делать? Я сяду перед воротами и буду читать «Книгу Сияния» таким образом, что жизненная сила пронижет все миры. И тогда цадики откроют ворота, чтобы выйти и слушать меня. А я войду и оставлю их снаружи.

Бердичевскому ребе однажды сообщили, что некий хазан охрип. Он вызвал его к себе и сказал: «Как это случилось, что ты охрип?» — «Это случилось потому, — ответил тот, — что я много часов провел перед аналоем, читая молитвы». — «Теперь понятно, — ответил ребе, — когда человек молится перед аналоем, он хрипнет. А тот, кто молится перед Богом живым, тот не хрипнет»

Это касается третьего сына ребе, по имени Цви, который с начала года записался в австрийскую армию. Когда он пришел попрощаться с отцом, тот сказал: «Когда ты увидишь императора Наполеона, поприветствуй его от моего имени».
Юноша не понял этих слов, но расспрашивать не осмелился. Когда Наполеон устроил смотр австрийских полков в Вене, он тоже был там. Солдаты остановились, и Цви оказался внезапно лицом к лицу с Наполеоном.
Наполеон подозвал его и велел назвать себя. Не осмеливаясь передать привет от отца, он ответил: «Я — сын люблинского ребе». Император рассмеялся и сказал: «Передай твоему отцу, что я его не боюсь».
Не прошло и недели, как в первый день праздника Шавуот, день Откровения, Наполеон потерпел первое поражение на дунайском острове.

Не полагайтесь на тех, кто много вам обещает, они похоронят вас под своими мечтаниями.