Молчание моря

Его зрачки, казалось, соединились со зрачками девушки — как лодка, привязанная к берегу и увлекаемая течением, — такой натянутой, напряженной нитью, что нельзя было решиться провести пальцем перед их глазами.

Я смотрел на него. Я смотрел в самую глубину его ясных глаз. Он был искренен, да. И в этом весь ужас.

Мы ничего не делали друг без друга.

Офицер заговорил снова — казалось, он сделал усилие, почти стоившее ему жизни:

Видимо, только это бессмысленное занятие было ей под силу в те минуты, помогая ей скрывать свое состояние.

Я понял в тот день, что для тех, кто умеет видеть, руки могут выражать чувства так же, как и лицо, и даже сильнее: они меньше контролируются волей… Лицо и тело человека оставались напряженно неподвижными, а пальцы его руки сгибались и разгибались, сжимались и разжимались, их движения были предельно выразительными…

Какими благодушными показались мне мои колебания в сравнении с этой внезапно раскрывшейся душевной драмой!

Но не колебание чувствовалось в этой медлительности, а воля человека, решившегося на тяжелейшее испытание.

Я услышал его голос, глухой, с певучей интонацией, и хотя мне уже незачем было там оставаться, я продолжал стоять, не знаю для чего, странно взволнованный, ожидая какой-то развязки.

Мы только знали, что он здесь, ведь пребывание чужого в доме узнается по многим признакам, если даже сам он, этот чужой, остается невидимым.