Если бы не ты, то бы и не я. О любви, которая сильнее смерти

Говорят, квантовые физики доказали, что будущее нелинейно, что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно, просто мы неправильно их воспринимаем. Я чувствую это. Чувствую, как Мише было плохо годы назад, как хорошо ему было годы со мной. И как он любит меня — прямо сейчас.
И я его люблю

Мне кажется, смех — это какая-то совсем особая близость. То, что связывает теснее, чем зубные щетки в одном стакане или какие-то формальности. Потому что ты шутишь — и знаешь, что будешь понят.

«Как думаешь, мы будем так же искриться через год, три, двадцать?» Он задумался на мгновение и ответил: «Как сделаем, так и будет».

А еще, как оказалось, людям важно знать, какой светлой может быть память об ушедшем человеке, в какую благодарность выплавляется горе.

Мне кажется, смех — это какая-то совсем особая близость. То, что связывает теснее, чем зубные щетки в одном стакане или какие-то формальности. Потому что ты шутишь — и знаешь, что будешь понят. И потому, что ты можешь смеяться просто так

Я забыла, в каком фильме говорилось про испытания, когда бойцов связывали, погружали под воду и оставляли на дне. Когда «запаникуешь» было равно «утонешь».

Так и горе. Научишься слушать себя, узнавать себя, доверять себе — выплывешь. Запаникуешь — утонешь.

Я смотрела в эти два ящика с носками взглядом опытной женщины и была уверена: мне придется трудно, у нас будут проблемы. Но предчувствие меня обмануло. Потому что Миша, со всей своей любовью к порядку, не собирался навязывать мне свои правила. Даже когда я жаловалась, что мне холодно, и он шел за носками, чтобы надеть их мне на ноги, никогда не ворчал, что не удается быстро отыскать два одинаковых. И совсем не обидно смеялся над этим бардаком.

Я забыла, в каком фильме говорилось про испытания, когда бойцов связывали, погружали под воду и оставляли на дне. Когда «запаникуешь» было равно «утонешь».
Так и горе. Научишься слушать себя, узнавать себя, доверять себе — выплывешь. Запаникуешь — утонешь

Гораздо позже до меня дошло, что это было. Мое обостренное восприятие было прямым продолжением постоянного внутреннего напряжения, готовности к плохому и понимания, что рассчитывать, кроме как на себя, не на кого. Это состояние стало для меня таким привычным, что я не помню, когда оно появилось и из-за чего

Дорого и ценно, если можешь себе позволить жить, просто не ожидая чего-то плохого.