Золотая цепь

Я держусь мнения, что врач должен иногда смотреть на свою задачу несколько шире закона, хотя бы это грозило осложнениями. Мы не всегда знаем, что важнее при некоторых обстоятельствах – жизнь или смерть. Во всяком случае, ему пока хорошо.

Составьте несколько красных клиньев из сырого мяса и рыжих конских волос, причем не надо заботиться о направлении, в котором торчат острия, разрежьте это сцепление внизу поперечной щелью, а вверху вставьте пару гнилых орехов, и вы получите подобие физиономии Гро.

Итак, я больше никому не писал, но с возмущением и безрезультатно ждал писем еще месяца три, пока не додумался до очень простой вещи: что у всех довольно своих дел и забот, кроме моих. Это открытие было неприятно, но помогло мне наконец оторваться от тех тридцати шести часов, которые я провел среди сильнейших волнений и опасности, восхищения, тоски и любви

– Это я, милый, я пришла, как обещала. Не грустите теперь!

Вечным припевом его было: «У нас там…», «Мы не так», «Что нам до этого», – и все такое, отчего казалось, что он родился за тысячи миль от Лисса, в упрямой стране дураков, где, выпячивая грудь, ходят хвастуны с ножами за пазухой.

Как только мог, я вытянул шею и нашел, что она гораздо длиннее, чем я до сих пор думал.

Если же я мужчина, – что более всех других заставил меня думать оборвыш лет семи, сказавший, становясь на носки: «Дай-ка прикурить, дядя!» – то почему у меня нет усов и женщины всегда становятся ко мне спиной, словно я не человек, а столб?

– Никогда не суди по наружности, – сказал, улыбаясь, Дюрок.

На самом деле никакой семьи у меня не было. – Море и ветер – вот что люблю я!

Я знаю этот хохот. Он означает, что или вас считают дураком, или вы сказали безмерную чепуху.