На древней земле

А Нина его постепенно сводила с ума. Огонь, лед, страсть, покорность, беспардонность, нежность, грубость и ласка – все это странно переплеталось в ее характере, делая личностью совсем неординарной. Да и Гарольд вполне подходил под такое же определение.

Совершив еще несколько глотательных движений из кувшина, я небрежно поставил его на самый край стола и стал отходить. Естественно, емкость грохнулась об пол и разбилась вдребезги. Сделав вид, что испугался, я отчаянно заверещал самым громким голосом, на какой был способен. При этом я перекувыркнулся через диван и сжался комочком возле стенки. Тут же дверь в спальню резко отъехала – и оттуда выбежала обеспокоенная Рената. И тоже совсем голая. И вдобавок с совершенной и соблазнительной фигуркой. Прямо напасть какая-то. Пришлось с ходу включать в памяти кошмарные и мерзостные картинки. К тому же явно в сторону ухудшения. Так как Рената, мельком окинув комнату и увидев разбившийся кувшин, бросилась сразу ко мне и стала успокаивать. Она гладила меня по голове, призывала не бояться и прижимала к своей груди, как сердобольная мать. Но ведь она мне была не мать! И ее грудь в другое время могла бы свести меня с ума! Торчащие, упругие соски елозили по моему плечу и спине, вызывая реакции, совершенно противоположные успокоению. В течение нескольких минут моя воля подверглась такому испытанию, что недавняя сцена с кузиной нашей хозяйки показалась мне просто детской шалостью. Да и дышать я старался только ртом, чтобы не ощущать призывного запаха молодого женского тела. Если бы Рената надумала меня прижать лицом к своей груди, я бы не выдержал и сорвался.

Глаза постепенно привыкали к затемненному помещению, и яркие пятна перед ними стали рассасываться. Вначале стали фиксироваться пробегающие по потолку огоньки, а потом я различил склонившуюся надо мной фигуру. Тут же фигура сместилась к моим ногам, и я почувствовал, как мою плоть стали нежно мять и массировать. Но морально я к этому был готов – мозг полностью переключился на разглядывание самых омерзительных мысленных картинок. Минут пять ничего нового не происходило, а затем раздалось недовольное женское фырканье. Женщина?! Надо же!!! На мгновение картинки перед моим внутренним взором сменились совсем на противоположные. Но недаром я так горжусь силой своей воли – кто бы ни была моя мучительница, она не сможет меня возбудить без моего согласия! Новый фейерверк самых гнусных сцен заполнил мое воображение.