На пустом месте

У нас невозможна сейчас аналитическая программа, где все то же самое излагалось бы спокойно. У нас обо всех проблемах Отечества можно сегодня только орать, брызгая слюной,- то есть преподносить их в заведомо клоунской форме. И тогда - ничего страшного, валяйте.

К трем лагерным «не» - «не верь, не бойся, не проси», по которым живет вся Россия,- он добавил новые бесчисленные запреты: не люби, не жалей, не прощай, не сострадай, не снисходи, не надейся, не плачь, не смейся… Все, что делает жизнь хоть сколько-то переносимой, а человека - хоть сколько-то человеком.

служить в армии должны одни поэты, потому что только они могут убедить себя, что это кому-нибудь нужно

бывают в мире идей и образов такие демоны, которые пробиваются в текст почти помимо авторской воли и оказываются живее всех живых.

пожара Атланты он использовал декорации «Кинг Конга», которые в этой сцене и сжег.

нация обернулась лицом к проигравшим. Прогремели «Гроздья гнева» Стейнбека, а после войны и вовсе как прорвало – Маккалерс, О'Коннор, Стайрон, великий Капоте, Уэлти… Все они выпорхнули из «Унесенных» – книги, реабилитировавшей Юг, книги побежденных триумфаторов.

стоическая и упрямая покорность судьбе, трагическое и гордое мироощущение, умение не бояться работы – и, главное, уважать себя вне зависимости от того, как у тебя обстоят дела; возможно, в трагедии-то ты даже и выше… разве нет?

Тоска в другом: плохое обычно побеждается худшим, и на смену аристократическому плантаторскому Югу идет торгашеский, прагматичный, почти безрелигиозный Север, понятия не имеющий, что такое чудесная, страстная тоска на пыльном розовом закате, в маленьком городе, где все друг друга знают; из такого города все дети хотят сбежать, а выросши, только о том и грезят, как бы туда вернуться. Юг невыносим для жизни, но идеален для литературы. Любой, кто проехал Америку с севера на юг, видит, как меняются люди вокруг, как появляется в их глазах настоящее пламя, а в речах – умные и высокопарные слова;

привыкла достигать желаемого любой ценой, чтобы потом этим гордиться (потому что больше с этим делать нечего – вещь, добытая любой ценой, лишается всякой цены вообще).

Газетчица опознается в Митчелл по главному признаку: журналист может врать, бить читателя ниже пояса, прибегать к гиперболам – но не имеет права писать неинтересно.