Среди тысячи слов

Я пересек расстояние между нами за три длинных шага, взял ее руки в ладони и поцеловал. Она удивленно ахнула, но не дернулась и не напряглась. Мне понадобились все силы, чтобы поцелуй остался нежным. Пусть ей будет просто отойти назад. Но она нежно простонала, и этот звук для меня был полон экстатического облегчения. Ее губы раскрылись, и она прижалась ко мне, а ее язык скользнул мне в рот.

«Боже, это слишком хорошо».

Айзек обнял меня за талию и прижал мою руку к своей груди, поверх сердца.

– Так нормально? – спросил он.

Я кивнула и обвила рукой его шею. Его запах, такой насыщенный в машине, мягко обволакивал меня. Я наклонилась к нему и положила голову Айзеку на грудь, на белую хлопковую кофту, виднеющуюся под кожаной курткой. Я глубоко дышала, пока мы медленно качались под музыку, а слова песни говорили за нас обоих

Во время всего чтения я пытался сосредоточиться на пьесе, в то время как чертовы глаза все рвались к ней, такой сияющей в мягком белом свитере и джинсах.

Впервые за долгое время я нервничал из-за выступления, вот только не своего

Старая, я была бы взволнована, сидя рядом с Джастином. Новую меня больше привлекали поношенные джинсы, черная кожа и грозовые серо-зеленые глаза

Он ни на кого здесь даже не взглянул, но ты только что получила место в первом ряду «Шоу Айзека»

– Мне казалось, ты говорила, что дрянные девчонки не такие уж и дрянные, – заметила я.

– Мы гики и скучные, – сказал Нэш. – А ты кровь свежая

На нем не было ничего, кроме белой майки, и вид его тела, обтянутого лишь этим куском хлопка, что-то пробудил во мне, то, что я считала погибшим от удушья.

Я не знал ее, и она не знала меня, но она стала первым ярким огоньком в этом дерьмовом мире вне сцены

В школе нет ничего такого, что было бы мне небезразлично.

Уиллоу Холлоуэй…