Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

Эволюционный антрополог Тимоти Эрл прямо утверждает, что переживающие гормональные всплески молодые мужчины призывного возраста автоматически не должны считаться психически нормальными – поскольку только они могут в порыве группового задора, на «ура» побежать на пулемет

мириады незаметных бытовых микровзаимодействий.

Если мы когда-либо всерьез возьмемся выстраивать общую теорию этнического и религиозного насилия, то начать придется не с идентичностей, а с анализа кризисов власти. В первую очередь, это Michael Mann, The Sources of Social Power. Vol. 2: The Rise of Classes and Nation-States, 1760–1914, chapters 20 and 21 (Cambridge University Press, 1993) и его же более недавняя работа The Dark Side of Democracy: Explaining Ethnic Cleansing (Cambridge University Press, 2005); Randall Collins, German-Bashing and the Theoiy of Democratic Modernization (in Macrohistory, Stanford: Stanford University Press 1999); George Steinmetz, The Devil’s Handwriting: Precolonial Discourse, Ethnographic Acuity, and Cross-Identification in German Colonialism (Comparative Studies in Society and History, 45:1, 2003); Immanuel Wallerstein, Racism: Our Albatross (in his The Decline of American Power, New York: New Press, 2003).

Руководители государственных структур Северного Кавказа отправляли добровольцев в Абхазию, снабдив их своим благословением и не без чувства облегчения. Экспорт революционных смутьянов на другую сторону Кавказского хребта разряжал обстановку и давал надежду на политическую передышку.

В конце 1993 г. вернувшиеся из Абхазии кабардинские добровольцы встретили дома совершенно иные политические реалии. Революционная ситуация остыла до такой степени, что о ней стало даже неловко вспоминать.

Публичные упоминания горских волонтеров, однако, сделались проблематичными уже вскоре после войны по достаточно понятным причинам, в том числе потому, что в Абхазии впервые заявили о себе чеченские командиры Шамиль Басаев и Руслан Гелаев[318].

Наиболее решительные демонстрировали чудеса выносливости, спешно переходя горные перевалы пешком, другие ехали к абхазской границе автобусами, чтобы на свой страх и риск пересечь пограничную реку Псоу вброд или добраться до абхазских зон контроля на катерах. Оставшиеся бушевали на площадях столиц своих республик, требуя от местных властей оружия и транспорта для выезда на защиту абхазских братьев от грузинских агрессоров.

Сегодня многие национальные активисты на Северном Кавказе утверждают, что если бы не это массовое изгнание, то их народы отнюдь не были бы столь малочисленными.

воспринимать оборону Абхазии – шагом к воссозданию Великой Черкесии? Мифической Конфедерации всех горцев? Исламским джихадом? (Это в защиту фактически язычников абхазов?!) Или же борьбой вместе с Россией против грузинского антисоветского сепаратизма? Но тогда что тут делают чеченцы?

Северокавказская (вернее общечеркесская) революция внезапно вспыхнула от искры, которой стала Абхазия.