Мэгги Кэссиди

единственной любовью может быть лишь первая, единственной смертью — последняя, единственной жизнью — та, что внутри, а единственное слово… навсегда застряло в горле.

любовь — это наследие и двоюродная сестра смерти.

кранты ему и крышка.

«Джеки, – говорила она, – », – непереводимые слова любви, которые следует хранить в тайне, если вообще их запомнишь.

х, иди домой! Иди же! Иди домой! – Она сердито дергала меня, а я, смеясь, держал ее в объятьях, я сказал что-то, и оно ее рассердило – ее вспышки негодования, надутые губы, естественные румянцы щек, такие славные насупленные брови и предупреждение и возвращение белой улыбки.

невесело осклабился он, но с таким мудрым юморком, приобретенным потому, что прожил он непризнанным и не в довольстве

выпуклых желтых цифр и точек – от слезшей краски они выглядят наполовину черными, наполовину потерянными – само время, катясь электрически или как-то иначе, вгрызается в краски, на часовой стрелке в механизме внутри медленно собирается пыль, в углах Дулуозовых чуланов – Часовая стрелка целует минутную шестьдесят раз в час 24 часа в день, а мы все равно сглатываем в надежде на жизнь.

Эдвин Арлингтон Робинсон (1869-1935) – американский поэт иронического склада, любимый автор президента Рузвельта.

впереди – их первое и последнее будущее.

Скотти лишь отмахнулся и кивнул, прикусив губу, да задумчиво поглубже затянулся «честерфилдом» – примерно тридцатым или сороковым в его новой жизни: семнадцать лет, а неизбежно потонет в работе, медленно, тяжко, расслабленно, – трагическое и прекрасное зрелище, а снег оторочил ему брови и осел на непокрытую, тщательно причесанную голову.