Потерянный взвод

Порядок – это частный случай беспорядка.

Молодые боятся неизвестности, старики – дурацкой случайности.

Афган научил молчанию. Молчание – производная терпения. Нетерпеливые здесь гибнут первыми.

Лампасное право – власть над судьбами масс.

Самокопания саперу ни к чему. У него копания другого рода. Он должен быть без нервов. Горелый – без нервов. Я не Достоевский, чтобы пояснять все изгибы своих чувств, да и не собираюсь выкладывать всем на обозрение свои неоформленные мысли и ощущения, как хирург вываливает на блюдо кишечник, чтобы вырезать метр-другой худых кишок. Но я уверен в одном: на войне нельзя стрелять без разбору. Кто стреляет не думая, безжалостно, автоматически, слепо, чувствуя лишь возбуждающую отдачу автомата, по кусочку расстреливает самого себя. Можно скрутить свои нервы в тугой комок, но нельзя скручивать свою душу, выжимая из нее еще теплые струйки своей совести.

«Женщина – это цветок, запах которого могут вдыхать многие, но который распускается только для одного».

– Ссорятся, Стеценко, с равными.

…Все, что делалось ими в каждый час или минуту, казалось логичным, правильным и имеющим цель. Но взятое во всеобъемлющей полноте месиво людских страданий и страстей, горя, смертей, огня, запрограммированной жестокости неожиданно размывало саму цель, а истина, как затухающий хвост кометы, исчезала за границами человеческого разумения. И оставался без ответа главный вопрос: «Зачем?» Но жизнь продолжалась. Она была как долгая или же короткая дорога к пропасти, по которой почему-то все равно стремишься идти быстрее.

Но на войне везение – вещь ненадежная: сегодня тебе везет, завтра – тебя везут.

как уродливый плод. Плохо, если не