Молчание доктора Мурке

По природе своей я больше склонен к задумчивости и безделью, нежели к работе, но иногда затяжные финансовые трудности — ведь задумчивость дает не больше дохода, чем безделье, — вынуждают меня занимать какую-нибудь так называемую должность.

Когда я был в вашем возрасте, мне поручили однажды сократить на три минуты четырехчасовую речь Гитлера. Я трижды прослушал эту речь, прежде чем мне дозволили предложить, какие именно три минуты надо вырезать. Когда мы запустили пленку в первый раз, я был еще убежденным нацистом. После третьего раза я уже не был нацистом. Это было мучительное, это было жестокое, но весьма эффективное лечение.

Я смеюсь, и смех возвращается ко мне, тысячекратно повторенный мною самим.

Когда идет война, принято петь, стрелять, произносить речи, сражаться, голодать и умирать, кроме того, на вас падают бомбы — все это вещи сплошь неприятные, и я никоим образом не хотел бы докучать современникам их перечислением.

Очевидно, шагая с венком из искусственных роз за гробом Вунзиделя, выглядел я просто великолепно. Одно солидное похоронное бюро предложило мне должность профессионального скорбящего. «Вы — прирожденный скорбящий, — сказал руководитель, — гардероб мы вам предоставим. Ваше лицо — просто великолепно!»

Сам Вунзидель был из тех людей, что, едва проснувшись поутру, уже полны решимости действовать. «Мне нужно действовать», — думают они, энергично завязывая пояс халата. «Мне нужно действовать», — думают они, проводя бритвой по щекам, и победоносно смотрят на щетину, которую смывают со станка вместе с мыльной пеной: вот эти останки волосяного покрова и есть первые жертвы их жажды деятельности.

Бегите от радио: это просто нужник, нарядный, разукрашенный, напомаженный нужник! Радио всех нас загонит в гроб!

Но все его усилия остались тщетны: дети состоятельных родителей, слава Богу, покуда избавлены от всяких благотворительных учреждений.

Франц очень опустился, мне кажется, он находится в таком состоянии, какого до сих пор не знал никто из членов нашей семьи: у него нет денег.

За дело принялись чрезвычайно корректно, был возбужден процесс о преступном забвении обязанностей духовного пастыря, но в первой инстанции его выиграли священники. Дело было передано во вторую инстанцию.