Ключи от Петербурга. От Гумилева до Гребенщикова за тысячу шагов

Но больше всех пили, конечно, первые ленинградские панки во главе с Андреем Пановым по кличке Свинья. Легендой он стал почти в те же годы, что и Аркадий Северный. Обо всем, что он делает, рассказывать было принято свистящим полушепотом: Свинья ходит по
Невскому проспекту в женском нижнем белье… Свинья прямо на квартирном концерте убил человека… Но самый известный сюжет был связан с фекалиями. Детали могли различаться, вкратце же суть такова.
Свинья шел по улице и захотел в туалет. А туалета поблизости не оказалось. Тогда он просто расстегнул брюки и сел на корточки. Прохожие отворачивались и краснели. Девушки замирали с круглыми глазами, а потом со всех ног бежали прочь.
К распоясавшемуся хулигану, играя желваками, подошел милиционер:
– Какаем? На улице? Непорядок! Будем оформлять статью за хулиганство.
Панк удивился:
– Вам не нравится, что я какаю? Так я уберу! – и с этими словами он сгреб фекалии в ладони и отнес в урну. А милиционер грохнулся в обморок.
Умер Свинья еще до того, как ему исполнилось сорок. Последние несколько лет он не трезвел вообще ни на мгновение. При этом родился он в милой, очень приличной еврейской семье и всю жизнь прожил с любимой мамой.
Отец будущего панка был ведущим танцором Кировского театра. Позже он возглавлял Бостонский балет в США. У нас в стране он известен куда меньше сына, хотя на Западе его ставят в один ряд с Нуреевым и Барышниковым.

Правда, теперь он называется «Рэдиссон Ройал»

С одной стороны, хотелось в Москву, где только и могла коваться серьезная карьера. А с другой, Ленинград – это все-таки Ленинград. Возможность жить в таком городе уже сама по себе похожа на главную в жизни карьеру.

В своих мемуарах литературовед Виктор Шкловский иронизировал: «В 1921-м разрешили свободную торговлю и сразу открылись кафе – тысячи кафе. Ни в одном городе мира нет такого количества кафе, как в Петербурге. Еще вчера людям нечего было есть, а сегодня на каждом углу продают пирожные. Оказалось, что в послереволюционной России больше всего нужны были именно пирожные».

Утром молодожены пошли гулять по Невскому. Встретив кого-то из знакомых, Довлатов указал на Асю:
– Это моя первая жена.

Располагалась она в бывшем здании страхового общества «Россия» на Каменноостровском проспекте, 26.

Гумилева Ларисы Рейснер

Жили бедно, зато весело. По коммунальным кухням Ахматова ходила в черном шелковом платье, с белым платком через плечо, в белых чулках и черных туфлях. Выглядела она роскошно – правда, помимо перечисленного, никакой другой одежды у нее и не осталось, и если бы платье или туфли порвались, ей бы было просто не в чем выйти из дому.

Так все они в те годы и жили. На Фонтанке, Моховой, Литейном и паре перпендикулярных улиц, чуть ли не в соседних квартирах, жил весь цвет тогдашней советской литературы, все ее будущие классики и мученики.

Литература – это ведь забава для состоятельных обществ.