Если все кошки в мире исчезнут

Я сильно надавил на педали и помчался, постепенно увеличивая скорость. Я ехал все быстрее и быстрее, по мере того как приближался к дому своего отца…

Поднялся ветер. Небо прояснилось, и весна вновь напомнила о себе: теплые лучи солнца ласкали меня. Капуста наслаждался встречным ветром, сладко мяукая. Передо мной расстилалась синева океана. Я часто, стоя на вершине холма, смотрел вниз, на город. Мой отец жил на другой стороне залива. Он был так близко, но я ни разу не съездил навестить его. Вот куда я направлялся. Увидеть своего отца. Я сильно надавил на педали и помчался, постепенно увеличивая скорость. Я ехал все быстрее и быстрее, по мере того как приближался к дому своего отца…

В тот день, когда я покинул дом, отец оставил мою коробку с сокровищами на столе в центре пустой комнаты. Теперь я вспомнил, что отец протянул мне руку, когда я уже собирался уйти. Все, что мне нужно было сделать, всего лишь ответить крепким рукопожатием.

Я надел ее и быстро взглянул на себя в зеркало. Фигура в зеркале сильно напоминала отца. Со временем я стал очень похож на него. Лицо, осанка и жесты – все, как у человека, которого я так долго ненавидел.
Моего отца, который часами сидел, склонившись над столом и ремонтируя часы. Моего отца, который крепко сжимал мою руку в кинотеатре; который покупал мне марки; который с улыбкой держал на руках Капусту, когда тот был котенком; и который вместе со мной бегал по курорту с горячим источником в поисках свободного номера в отеле. Отца, который опоздал на мамины похороны и сидел в одиночестве в уголке, всхлипывая и пытаясь спрятать слезы.
В тот день, когда я покинул дом, отец оставил мою коробку с сокровищами на столе в центре пустой комнаты. Теперь я вспомнил, что отец протянул мне руку, когда я уже собирался уйти. Все, что мне нужно было сделать, всего лишь ответить крепким рукопожатием.
Я должен был взять его руку, так же как он держал мою тогда, в кинотеатре, когда я еще был маленьким.

И тогда я начал писать это письмо. Мое первое и последнее письмо к тебе, отец. Оно получилось очень длинным… Такое очень длинное мое завещание. Это потому, что мне так много нужно было тебе сказать, начиная с тех странных событий прошедшей недели, и потом поговорить о маме, о Капусте. Есть еще нечто, что я так давно хотел тебе рассказать – обо мне, к примеру.
Я кладу чистый лист бумаги на стол и начинаю писать. Вверху страницы я пишу:
«Дорогой отец…»

Я не знал, как мне реагировать, и просто замолчал. А котенок мяукнул и пошел на своих еще шатких лапках к тебе, отец. И ты взял его на руки и начал гладить. Я вспомнил, что ты делал то же самое с Латуком. Мама улыбнулась, увидев это, и, когда ты заметил, что мама счастлива, ты тоже просветлел.
– Он так похож на Латука, правда?
– Да, похож.
– Тогда мы назовем его Капустой.
Произнеся это, ты смутился и протянул мне котенка.
А затем ты вернулся в свою мастерскую, сел за стол и продолжил ремонтировать часы.
Это ты дал имя Капусте. И поэтому я оставляю Капусту с тобой, папа.

Итак, я сижу и пишу письмо. Письмо, которое станет моей последней волей и завещанием. Кому мне его адресовать? Какое-то время я размышляю над этим, а потом ко мне подходит Капуста и мяукает. О, теперь я знаю. Я адресую свое письмо тому же человеку, кому отдам Капусту, прежде чем умру. Это может быть только один человек. Возможно, я знал это давно, но не мог признаться себе в этом.

Самолет, божья коровка, пустыня и зевающая кошка. Это произойдет в тот момент, когда я навсегда закрою глаза. Все они кружатся и кружатся вокруг меня. Звонит телефон, а на экране старое немое кино – «Огни рампы». А потом стрелки часов начинают бешено вращаться по кругу, и все письма взмывают в воздух. Красные, голубые, желтые, зеленые, пурпурные, белые и розовые. Разноцветные конверты, вспорхнув, уносятся в бледно-голубое небо. И я, умиротворенный, делаю последний вдох. Среди моря марок и писем, в которых заключена бесконечная боль, но также и безграничное счастье, я, такой одинокий и такой ничтожный в сравнении с огромным миром, умираю с легкой улыбкой на лице.

И я понял, что мне следует сделать в оставшееся у меня время. Мне надо было написать тебе письмо, поведать о том, о чем я молчал все эти годы. Тысячи слов, что спали во мне, все те приветствия, которые я так и не послал тебе, все те эмоции, которыми я не поделился. Я вылил все свои чувства на бумагу и приклеил марку. Я мысленно вижу, как эти марки рассыпаются и падают, как лепестки цветов, становясь украшением моих последних мгновений.

Спустя много лет я понял, почему стал почтальоном. Я мечтал проводить все время, разглядывая почтовые марки из разных стран земного шара. Это история и искусство одновременно.