Наследство разоренных

Утром Бижу в составе штата ресторана носился в пароксизме трудовой деятельности.

Система прокламировала чистоту нравов и помыслов, но дышала грехом. Под тонкой пленкой воздержания вибрировали страсти, тайные мысли опровергали провозглашаемые истины. С примитивной прямотой постулировались нормы.

— Время не должно стоять не месте, — поучала ее Нони. — Не повтори моей ошибки, не попади туда, где время не движется. Это лучший совет, который я могу тебе дать.

Над камином вместо парадного портрета королевы или короля повис еще один сморчок: тощий, с выпирающими ребрами Ганди — чтобы отбить аппетит и испортить настроение, подумал судья

Костюмы молодых бизнесменов призывного возраста отличаются даже меньшим разнообразием, чем военная форма.

Да и ненависти ни к кому не испытывала, горечи, глубокой печали. Ничего серьезнее легкого раздражения, когда кто-то, вместо того чтобы высморкаться, хлюпал да хлюпал носом, загоняя свисающие сопли в носоглотку.

Никогда с той поры не знал он любви, не смешанной с какими-то другими, совершенно не похожими на любовь чувствами

любовь — плод неудовлетворенности, а не довольства. Любовь есть боль, ожидание, сдача позиций, все что угодно, но не само чувство.

Годы меня коротают