Чулпан Хаматова

фраза “ради детей можно и потерпеть” – для нас триггер безудержного смеха в любой, даже самой трагической ситуации.
Несколько лет назад на сложном благотворительном вечере было решено развлечь крупных жертвователей – серьезных и влиятельных политиков и бизнесменов, олигархов и законодателей – как будто случайными встречами с самыми необычными творческими людьми страны. Одним из главных козырей вечера были внезапные встречи с певицей Земфирой, которую общение с серьезными и влиятельными людьми к концу вечера, сказать по правде, очень утомило. Земфира одиноко стояла в углу, с тоской поглядывая на дверь. В дверь тем временем входили народные артисты Лия Ахеджакова и Валентин Гафт – они припозднились: спектакль. “Лиечка! – в отчаянии прокричала через всё помещение Земфира. – Дорогая моя! Как вы терпите всех вот этих… Всё вот это… Эти разговоры, это лицемерие!” Общий разговор продолжался на прежней ноте, казалось, никто Земфиру не услышал. Только Чулпан смертельно побледнела, но понадеялась, что Ахеджакова как-то выкрутится из этой ситуации. Но она, легкомысленно расстегивая туфельку, прокричала в ответ: “Ничего страшного, моя дорогая! Ради детей можно и потерпеть”

мне иногда кажется, мы ничего и о жизни не знаем: живем в ощущении забега к цели, которую каждый себе сознательно или подсознательно оформляет. Из-за этого исчезает наслаждение самим фактом жизни. Мы то ждем чего-то, то переживаем ушедшее время. Радости в настоящем так мало, что мы не успеваем ее заметить, ощутить. Мы ярче помним боль. И это ужасно обидно, потому что несправедливо по отношению к времени, которое нам выпало. Я часто вспоминаю фразу, которую любит повторять Слава Полунин: “Будьте счастливы при первой возможности”

Ты всегда, до самой смерти – пробуешь себя

Главное желание – чтобы всё кругом исчезло, чтобы эти обрывки новостей и корябающих нутро разговоров, чтобы эти макабрические законопроекты и их последствия исчезли, как морок, как чушь собачья, каковой и являются. И чтобы осталась только прозрачная звенящая майская тишина. Без лозунгов. Правда, черт его знает, если так случится, будет ли легче

У таджиков есть такое понятие – гап, что по-таджикски значит “разговорчики”. Это священные часы, в которые мужчины садятся и обстоятельно беседуют.

когда жила в Германии, из каких-то ностальгических соображений пыталась купить этот роман Ремарка. Никто не понимал даже, что за автора я имею в виду. Они вообще его не знают. Самые продвинутые знают “На Западном фронте без перемен”, а “Трех товарищей” – нет

Да, когда мы повзрослели, оказалось, что всё так или иначе упирается в политику. Не бывает оторванного от общей ситуации идеального мира, который ты исправил, а всё остальное может как-нибудь существовать, не задевая тебя, не делая больно и не мешая

Неужели же непонятно, что всё в жизни гораздо сложнее? Или, наоборот, значительно проще, чем выбор между черным и белым. Люди, даже близкие друг другу, перестали прощать, понимать и даже спрашивать, а что, собственно, ты думаешь по этому поводу

Эта дилемма – бороться с несправедливым устройством мира публично, на улицах и баррикадах, или соглашаться сотрудничать с системой и менять ее изнутри – эта дилемма в нашем поколении не решена. Точнее, мы чаще всего решаем ее так: вот – мой маленький мир, я в нем делаю что могу, чего не смогу – не сделаю, но что-то всё равно поменяю.

Нам было дано столько, сколько не было дано никому: прежде всего – свобода; затем – отсутствие глобальных войн и необходимость в них участвовать; мы не были вынуждены бороться за свою жизнь, нам была подарена возможность жить и каждый день видеть новое. Но из пионеров-героев мы сделались креативным классом, меньшинством, чьи идеалы и надежды не разделяет и четверть страны.