Дэниел Эверетт

Язык невозможно до конца понять без общего интернализованного набора ценностей, социальных структур и взаимосвязанных знаний.

Когда один человек разговаривает с другим, они занимаются очень специфическим видом деятельности. На самом деле они оказываются вовлечены во множество видов деятельности одновременно. Остин разделял локутивные акты (что было сказано), иллокутивные акты (что подразумевалось) и перлокутивные акты (что произошло в результате сказанного и подразумеваемого).

целям иллокутивные акты можно разделить на утверждения, команды, вопросы или перформативные акты. Последний вид относится, например, к ситуации, когда священник, наделенный соответствующими полномочиями, проводит церемонию заключения законного (не притворного, не постановочного) брака и заканчивает ее словами: «Объявляю вас мужем и женой».

Один из типов называют репрезентативами — это речевые акты, фиксирующие ответственность говорящего за содержание его речи, например присяга, которую приносит свидетель в суде, или текст клятвы факультета или колледжа, произносимый выпускниками. Другой тип называют директивами — это акты, которые побуждают слушающего что-то сделать. Директивы разделяют на призывы, прямые приказы, советы и просьбы. Далее идут комиссивы, которые выражают намерения говорящего. К этому типу относятся, помимо прочего, обещание и должностная присяга. Экспрессивы передают отношение и эмоции, например поздравления или извинения. Перформативы — это акты, которые в силу самого их совершения вызывают определенные последствия, например оглашение приговора судьей. Разные авторы дают разные варианты типологии речевых актов. Но применительно к обсуждению эволюции языка их важность заключается в том, что они показывают, как связан язык с культуро

Наконец, есть еще перлокутивный акт — то, что происходит (или то, на что надеется говорящий) в голове у слушающего, когда он слышит высказывание. Если мы пытаемся кого-то в чем-нибудь убедить, то результат (убедил / не убедил) и будет перлокутивным актом. Поэтому переводчик, работающий над книгой, может сказать, что хороший перевод должен оказывать такое же перлокутивное воздействие на читателя, что и оригинал. Другими словами, коммуникация осуществляется для воздействия, для перлокутивного акта. Если человек что-то говорит, переводит или вступает в иное коммуникативное взаимодействие, он рассчитывает на то, что его локутивный акт, осуществленный путем выбора подходящего иллокутивного акта, достигнет желаемого перлокутивного эффекта.

Это еще один пример основного качества языка, о котором уже упоминалось ранее: мы никогда не говорим всего, что подразумеваем, и часто не подразумеваем того, что говорим.

Однако, работая в тесном сотрудничестве с культурой, язык становится удивительно сложен и богат. А такая сложность и глубина могла сложиться только в результате эволюции тела и мозга в тандеме с психологией, языком и культурой в течение сотен тысяч лет.

Поэтому очевидно, что в процессе эволюции языка прямые и косвенные речевые акты, разговоры и истории в значительной мере опирались на кооперацию, имплицитную (невысказываемую) информацию, культуру и контекст. Язык всегда работал только так.

Догадка состояла в том, что санскрит, греческий, латынь, готский (язык германской группы) и кельтский восходят к одному предку. Это родственные языки.

Спербер и Уилсон, основываясь на работах Грайса, Сёрла, Остина и других, заявили: «Метафора канала связи когда-то была актуальна, но ее времена прошли. Она совсем не отражает того, что происходит в человеческой коммуникации. Канал — просто ряд точек в гораздо более масштабном наборе событий и процессов, на которых основывается коммуникация». С точки зрения теории релевантности, когда кто-нибудь рассказывает историю, вступает в разговор или произносит предложение, всегда существует контекст высказывания.