Морис Метерлинк

Сцена представляет хижину дровосека, по-деревенски простую, но не убогую. Догорающий очаг, кухонная утварь, шкаф, квашня, часы с гирями, веретено, умывальник и т. п. На столе зажженная лампа. По обеим сторонам шкафа спят, свернувшись клубком, собака и кошка. Между ними большая синяя с белым сахарная голова. На стене висит круглая клетка с горлицей. В глубине — два окна с закрытыми изнутри ставнями. Под одним окном скамья. Налево входная дверь на крепкой задвижке. Направо другая дверь. Лестница на чердак. Тут же, справа, две детские кроватки; у изголовья каждой из них аккуратно сложена на стуле одежда. При поднятии занавеса Тильтиль и Митиль спят сладким сном на своих кроватках. Мать Тиль в последний раз поправляет им на ночь одеяла и, склонившись над ними, любуется их безмятежным сном, затем машет рукой Отцу Тилю, который в эту минуту просовывает голову в приотворенную дверь. Приставив палец к губам в знак того, чтобы он не нарушал тишины, она гасит лампу и на цыпочках уходит в дверь направо.

Люди ослепли, но они даже не замечают этого…

Кажется, он тоже слепой. Он не хочет в этом признаться из страха, как бы кто-нибудь другой не занял его место у нас, но я подозреваю, что он почти ничего не видит. Нам бы нужно другого проводника. Он нас не слушает, а нас много. Он да три монахини - вот и все зрячие в нашем приюте, и все они старше нас!.. Я уверен, что он заблудился и теперь ищет дорогу. Куда он пошел?.. Он не смеет бросать нас...