Елена Березина

Хемингуэй был богаче, успешнее, продуктивнее в работе, его семейная жизнь была благополучнее, и роль няньки при детях его не привлекала. В первом из декабрьских писем он пеняет Фицджеральду на то, что тот «напивается вдрызг и совершает поступки, унизительные для него самого и его друга» [85], хотя трудно понять, зачем теперь ему понадобилось сводить какие-то счеты («Хотел бы повидаться и поболтать с тобой», — добавляет он, несколько смягчая тон).

Что касается роли алкоголя во всем этом: представьте себе облегчение и ужас от изложения этих событий. Вообразите тяжесть слов, которые падают на страницу буква за буквой. Вы встали из-за письменного стола, вышли из кабинета. И как вы поступите с этой внезапной пустотой в груди? Вы подходите к домашнему бару и наливаете себе стопку старого доброго милого джина или старого доброго милого рома. Его-то у вас не отнимет никто. Звякаете кубиком льда. Подносите стопку к губам. Запрокидываете голову. Глотаете.

по листьям дубов бьет частая барабанная дробь и разливается приятный запах кордита.

мнился, что время ему подвластно. «Неужели он потерял память? Или, быть может, он так ее хорошо вымуштровал, приучив отбрасывать всё неприятное, что утратил всякое представление о реальности?»

верен, это то самое место, для которого я создан — если вообще такое место существует в этом смешном старом мире

Меня это озадачило, и я вспомнила стойкую убежденность Уильямса в том, что человек не поддается познанию, как бы долго вы ни были с ним знакомы

Когда собираешься двинуться с места, чувствуешь прилив энергии.

Проблема в том, что алкоголизм зачастую как раз и разрушает чувство доверия к миру

Не могу бесстрастно наблюдать, как солнце, соблюдая давнишний завет, каждое утро воссоздает мир из тьмы и небытия.