Роберт Ибатуллин

В середине 1920‐х годов этнографы помогли провести 1-ю Всесоюзную перепись населения, позволившую большевикам завершить концептуальное завоевание земель и народов бывшей Российской империи.

Григорий Зиновьев в речи 1920 года объявил: «Мы берем эти продукты, которые нам необходимы, но не так, как брали старые эксплуататоры, а как старшие братья, несущие факел цивилизации»304. Однако преобладающее число большевистских лидеров тревожилось, что население не поймет разницы между колонизацией и колониальной эксплуатацией («колонизаторством»).

Ссылаясь на работу этнографа КИПС Владимира Богораза, эксперты Госколонита настаивали, что местные жители, «знающие наперечет всю флору и фауну», месторождения драгоценных металлов и минералов, «наилучше приспособлены» к «эксплуатации природных богатств своего района». Туземцам и приезжим следует сотрудничать для ускорения «хозяйственного и культурного развития… малообжитых районов» Союза317.

-за участия СССР и США в конфликтах по всему миру западные наблюдатели привыкли воспринимать «советских» как единое целое, диаметрально противоположное «американцам».

Создавая постколониальный нарратив, эти лидеры и ученые опирались на западные работы, написанные в разгар холодной войны и характеризовавшие Советский Союз как колониальную империю и «разрушителя наций».

частности, я стремлюсь понять, каким образом большевики изменяли индивидуальные и групповые идентичности населения бывшей Российской империи.

Они были убеждены, что возможно – и желательно – не просто интерпретировать внутреннюю динамику исторического процесса, а поставить историю под контроль и толкнуть вперед

Этнографы КИПС не только обеспечивали советский режим необходимыми сведениями, но и помогали сформировать уникальный подход к трансформации населения. Этот подход, который я называю «поддерживаемое государством развитие», был советской версией идеи цивилизующей миссии.

Начиная с 1920‐х годов советский режим и его этнографы пытались возглавить процесс формирования наций в регионах, где преобладали родовые и племенные идентичности и где местные народы, казалось, не имели национального самосознания.

настоящей книге я, напротив, доказываю, что такая политика соответствовала долгосрочным целям советского режима и означала попытку еще сильнее форсировать революцию и ускорить переход к коммунистическому будущему.