Денис Бородкин

Свита из черных валетов, черный король и джокер — она была дамой, завершавшей этот расклад.

«Это я убил тогда старуху-чиновницу и сестру ее Лизавету топором и ограбил».

А moi. L'histoire d'une de mes folies.

Проведенные там годы сложились для меня в некое прошлое, расстаться с которым оказалось так же легко, как выбросить пластиковый стаканчик.

Я чувствовал, что тем самым затягиваю петлю у себя на шее, что непременно буду об этом сожалеть

Сейчас я догадываюсь, что в тех условиях и при своем характере я был бы несчастлив где угодно, будь то Биарриц, Каракас или остров Капри

не заполняло мой мозг настолько, что в нем перегорали пробки, и тогда все вокруг внезапно сливалось в пеструю расплывчатую массу:

Порой мне нравилось думать, будто моя неудовлетворенность по сути была богемной или даже марксистской

словно надеясь, что если буду смотреть на них долго и пристально, то благодаря некоему осмотическому процессу проникну в их ясную, ничем не нарушаемую тишину

Короче говоря, мне казалось, что все мое существование поражено неким скрытым недугом, исцелиться от которого мне не суждено.