Энтони Дорр

То, что у тебя есть, лучше того, что ты так безрассудно ищешь

Когда-то давно — ей было тогда лет восемь или ­десять — папа водил ее в Пантеон, где показывают маятник Фуко. На проволоке длиной шестьдесят семь метров, объяснял папа, качается медный шар с острым кончиком внизу, как у детской юлы, и то, что его траектория меняется со временем, безусловно доказывает вращение Земли. Однако тогда, стоя у ограждения, под свист летящего маятника, Мари-Лора из всех отцовских объяснений твердо усвоила одно: маятник Фуко будет качаться вечно. Даже после того, как она уйдет отсюда и заснет в своей кроватке. После того, как забудет о нем, проживет целую жизнь и умрет.

Теперь ей кажется, будто перед нею свистит этот маятник: огромный золотой шар, диаметром с бочку, безостановочно качается взад-вперед. Вновь и вновь прочерчивая на полу свою нечеловеческую истину.

Откройте глаза, заканчивает голос, и спешите увидеть что можете, пока они не закрылись навеки.

Знаешь, в чем главный урок истории? В том, что ее пишут победители. Кто победит, тот скажет, что и как было. Мы действуем в наших собственных интересах. Назови мне человека или народ, который поступает иначе. Хитрость в том, чтобы понять, в чем состоит наш интерес.

Все немодифицированные люди время от времени заболевали. Это часть того, чтобы быть человеком. Мы считаем вирусы злом, но лишь немногие из них опасны. Жизни больше свойственно сотрудничать, чем воевать.

«Сколько существует человечество, – сказала миссис Флауэрс, – мы, люди, пытались одолеть смерть. Никому это не удалось».

– Выше нос, малыш. Каждый час, что мы еще живы, – это хороший час

«День за днем, – говорил высокий итальянец, – год за годом время уничтожает древние книги».

Μύθος, написал он, миф, разговор, рассказ или повесть, предание из темных дней до Христа

«Нашел из-за чего горевать!» – сказал бы дед. Есть что-то неправильное в ребенке, который сочувствует другим существам больше, чем людям