Сергей Хоружий

Мы не можем сменить родину. Давайте-ка сменим тему.

Мертва – старушиная – седая запавшая пизда планеты.

Вокруг меня насыщенные и насыщающиеся мозги - пришпиленные под лампочками, слабо подрагивающие щупиками, - а во тьме моего ума грузное подземное чудище, неповоротливое, боящееся света, шевелит драконовой чешуей. Мысль - это мысль о мысли. Безмятежная ясность. Душа - это, неким образом, все сущее: душа - форма форм. Безмятежность нежданная, необъятная, лучащаяся: форма форм.

Все эти жалкие свары, по его скромному разумению, болезненно возбуждающие шишку воинственности или какую-то железу и совершенно ошибочно объясняемые мотивами чести и знамени – на деле вопрос-то в них был чаще всего в денежном вопросе, который стоит за всем, в алчности и зависти, ведь люди ни в чем не знают предела.

Стивен, явно не в духе, повторил и, отодвинув свою кружку с кофе или бог знает с чем, без особой вежливости добавил:
– Мы не можем сменить родину. Давайте-ка сменим тему.

Стивен, скрывая зияющие раны, оставленные словами в его сердце, как можно суше сказал:

если мужчина когда-нибудь посмеет коснуться женщины иначе, нежели с добротой и лаской, он достоин звания самого низкого негодяя.

Гордый владелец шиша с маслом.

почему вы оставили отчий дом?

— Искать несчастий, —

я, — заключил он с драматическим подъемом, — не менее ревностный ирландец, чем тот забияка, о котором я говорил, и я бы желал, чтобы все люди, без различия вер и классов, — подчеркнул он, — имели бы скромный, но приличный доход, не что-нибудь нищенское, а, скажем, около трехсот фунтов в год. Это жизненно важно и вполне достижимо, и притом это бы так содействовало большей сердечности между людьми. По крайнем мере, такая у меня точка зрения, уж там верная или нет. Вот это я и называю патриотизмом